— Дэвид? — спросила она не так радостно, как обычно, словно ей досадило его появление, и уже как минимум этому я был рад.
Он вручил ей лилии и сказал:
— Просто хотел, чтобы ты знала, если тебе что-то понадобится, я рядом.
— Что? Спасибо. Не нужно было делать все это для...
— Ее дня рождения. Мы справимся, — сказал я, подходя к Эстер. Я смотрел на него, прося уйти. Надеялся, что он... хоть сколько-то небезнадежен. Жаль, это не так.
— У тебя день рождения? Очень сожалею о твоей утрате...
— ЗАТКНИСЬ! — заорал я на него.
Дэвид подпрыгнул, но Эстер нет — она читала приложенную к букету записку.
— Сожалею о твоей утрате? Какой утрате?
Она подняла на нас глаза.
И сейчас же этот придурок, невнимательное и назойливое анальное существо, осознал, что наделал. Его взгляд искал помощи, но мне нечего было ему предложить. Вместо этого хотелось со всей силы пнуть его с лестницы, чтобы точно больше не смог подняться.
— Малакай?
Я посмотрел ей в глаза, и там был страх. Открыл рот, чтобы заговорить, но слова не шли. Она побежала, и цветы выпали из ее рук. Она устремилась к дивану, чтобы взять пульт управления, который я едва ли когда-то трогал, чтобы включить телевизор.
— Эстер...
«Экстренные новости: Ай-Пи-Эн только что подтвердили, что Альфред Бенджамин Ноэль, известный сценарист, постановщик и режиссер таких фильмов как «Вставай, сын мой» и «Отец неверных», а также давний борец за гражданские права умер сегодня утром в возрасте семидесяти трех лет...»
— Ох. — Эстер задрожала.
Она сделала шаг назад и вытянула вперед руки, которыми переключала каналы в надежде как-то повлиять на новости. И когда осознала, что на каждом канале под его именем и фотографией остаются цифры 1944-2017, она наклонилась вперед и издала нечеловеческий звук.
— ААА!!! — кричала она до тех пор, пока не кончились силы стоять на ногах.
С криком она упала на пол, и я обхватил ее, стараясь сдерживать собственные слезы, но это все равно, что сдерживать огонь. Она била меня, но я не отпускал ее.
— Ты знал! — кричала она, стараясь вырваться. — ТЫ ЗНАЛ!
Эстер лупила и била меня, впивалась ногтями, и я больше переживал, чтобы она не поранилась, потому отпустил ее, и она убежала. Направилась к двери и затем наружу в снежную белизну.
— Эстер! — звал я, догоняя ее.
Она была внизу лестницы, когда я вышел на улицу. Дэвид, дьявол во плоти, уже сидел в своей машине, не желая что-то предпринять, потому что был трусом.
— Эстер! — позвал я еще раз, а она поскользнулась на снегу и обледенелой дорожке, пока бежала к своему домику. Она поднялась, но поскользнулась еще раз, прежде чем зайти внутрь.