– Це ж фонтан. Пожиратель детей. Вишь, как он ими лихо закусывает, – гоготнула Галя. – В средние века еще поставили, шоб неслухняних диточок пугать.
– Фу! Гадость какая! Инквизиция. Просто ужас!– Алиса была возмущена до глубины души.
– Яка що позиция? – не поняла Галина. –Ты це зря. Хулиганам дуже помохае. Приведуть, покажуть пугало – и усе тише води нижче трави. И летом зручно. Оттуда можна бесплатно воду пить. Дуже хорошо.
Они уходили все дальше от оживленных улиц, все реже попадались прохожие. Алису начали терзать смутные сомнения. Куда ведет ее эта подозрительная тетка? А ну, как заманит в трущобы, да прихлопнет. Хотя, зачем? Что с нее взять? Галя, казалось, не замечала, что ее новая знакомая отчаянно трусит, и продолжала трещать как сорока:
– Ни. Французького я не розумию. Жан-Поль по-русски болтает краще нас з тобою. Его прабабка – российська княгиня была, призвище не згадаю, из России от революции бежала. Дочка ее за француза замуж вискочила, но наказ матери «русские корни» берегти выполнила и детям своим наказала. Их всех русскому языку с соплей учили. Он смешно говорит – хундосит, картавит и слова всякие идиотские, хде надо и не надо сует. Но зрозумити можно. Жинок сударынями называет, со смеху здохнеш. А так ничохо. Классный мужик. Да не дрейфь ты так, – снисходительно бросила она, видя, как Алиса приседает при каждом шорохе. – Почти прийшли. Он вона церква, бачиш? Дуже старая, двенадцатый век. О, як.
На небольшом пригорке, окруженная домами, виднелась старинная церковь, обнесенная чугунной оградой. Большой фонарь освещал массивную деревянную дверь. Навстречу, гремя тяжелой цепью и хрипло гавкая, ринулся громадный пес. Где-то далеко послышался вой полицейской сирены, и Алиса невольно оглянулась, ожидая увидеть черный джип:
– Сон в руку, – пробормотала она и торопливо перекрестилась.
– Що ты там бурмочеш? А вот и месье Жан, – улыбнулась Галя вышедшему на крыльцо невысокому стройному мужчине в черной сутане.
Мужчина сложил пальцы козырьком и подслеповато прищурился, вглядываясь в темноту. Когда Галя с Алисой приблизились к ступенькам, и свет круглого фонаря, укрепленного над дверями храма, упал на их лица, кюре тихо ахнул:
– Женевьева, ты?!
– Ни. То я, месье кюре, Халя Козодой. Не впизнали? – отозвалась Галина, вороватым движением одергивая неприлично короткую юбку. – Подружку вот к вам веду. Наша, хоремыка. Русская. Паспорт потеряла, немае ни хрошика, жить пока ниде. Аля зовут. Может, приютите на пару днив, пока я справки наведу?
Кюре впился глазами в лицо Алисы, его синие глаза выражали недоумение и растерянность, точно перед ним возникло привидение. Девушки подошли ближе, и он, вероятно, разглядев, наконец, нежданных гостей, с облегчением выдохнул и приветливо улыбнулся. Протянул холеную руку Гале, и она торопливо припала к ней поцелуем. Кюре мягким движением перекрестил ее беспутную голову и повернулся к Алисе. В его неторопливых, полных достоинства движениях сквозила сдержанная страсть, выдававшая южное происхождение священника. Тонкий породистый нос слегка нависал над причудливо изогнутыми чувственными губами, огромные темно-синие глаза, прикрытые длинными черными ресницами, влажно блестели. Потрясающая совершенная красота, лишь подбородок, пожалуй, был немного тяжеловат, но трогательная ямочка посередине сглаживала и этот недостаток. На вид ему можно было дать от силы лет двадцать семь, потрясающе красивый молодой мужчина с молочной кожей, густой шевелюрой темно-каштановых вьющихся волос и необыкновенно изящными руками. Под грубой черной тканью сутаны угадывалось гибкое мускулистое тело античного героя.