- Есть какие-то особые приметы?
- Только голос. Мы писали эту сволочь на пленку, но ещё ни разу не видели. Но он там, среди братков, это точно!
- Может, вам не ходить туда вовсе?
- Ничего мне не сделается, загляну. Пойми, мне необходимо увидеть этого гада! Десять минут. Дин! Все, что мне требуется! А потом начинай.
- Это опасно, босс. Не забывайте, у вас нога!
- У меня две ноги! Так что переживем. Или ты не веришь в успех?
Дин недовольно засопел.
- Все не так просто. Возле центрального входа у них люди, кругом фонари, освещенные окна. Будет довольно сложно к ним пробраться.
- Брось! Для твоих парней это семечки!
- Да, но я не исключаю, что и в самом ресторане затаилось десятка полтора «боингов».
- С каких это пор ты стал бояться чужих «боингов»?
- Я не боюсь, но… Устраивать заварушку в самом центре города без надлежащей подготовки - согласитесь, это…
- Черт возьми. Дин! План ресторана у тебя в руках - в ста ракурсах и разрезах. Это не Белый Дом и Даже не «Харбин»! В случае чего чекисты нас прикроют. Чего тебе ещё надо?
- Всего-навсего высказываю опасение. По-моему, вам не стоит соваться туда.
- Со мной будет Гонтарь, так что выкрутимся. Все! Следи за входом. Как только Август передаст, что я упомянул вслух Розалию, начинай. Все, как договаривались раньше.
- Я понял, босс.
- Все! До связи! - Отключив рацию и сорвав с головы наушники, я проверил пристегнутый к кисти германский нож с пятнадцатью выбрасываемыми лезвиями, вместо любимой «Беретты» сунул в подмышечную кобуру «Макаров». Оружие так и так придется дарить на входе, а в кутерьме все, бывает, теряется. Как бы то ни было, рассчитывать придется главным образом на нож. На нож и на Гонтаря…
Нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны.
Ильф и Петров
Они ждали меня, это было видно. На иных лицах проступило облегчение, на иных - пугливое беспокойство. Тому имелись веские объяснения. Питон Ка вторгся в гнездилище бандерлогов, - последние, воленс-неволенс, вынуждены были реагировать. Всякое собрание представляет собой шоу, и воровская встреча не составляла исключения. Кто-то из присутствующих старательно изображал холодное презрение, кто-то разглядывал меня, как выпущенного на улицы медведя, и лишь троица, восседающая во главе стола осталась внешне безличной.
Как я и полагал, сидели здесь не одни только «синие», очень уж скромной вышла бы компания. Для веса пригласили Барикова и Османа, Лангуста и Плешивого. Чистокровными ворами можно было назвать, пожалуй, только Танцора с Корой. Нескольких человек я не знал вовсе. Зазвали, должно быть, из дальнего и ближнего зарубежья, что, разумеется, осложняло дело, но не слишком.