Автобус до Мичигана отправлялся от старшей школы Уиллоу на следующее утро.
Я тщательно расправила рукава футболки, которую складывала, и задумалась. На лестнице мне нужно было выскользнуть из шеренги или же придумать другой способ пораньше выскользнуть из прачечной. Здание общежития было таким старым и запутанным, что я понятия не имела, были ли в подвале возле прачечной какие-либо двери, через которые можно выбраться наружу. Но я собиралась рискнуть, даже если это означало пробежать половину кампуса в двадцатиградусный холод без зимней куртки.
Напротив меня складывала белье Винни, девушка из Кеноши, которая физически угрожала своей последней приемной матери. Начать с ней (или с любой другой соученицей) перепалку было крайней мерой, но, если удастся заставить надзирателя Робинсон отправить меня в кабинет директора пораньше, появилась бы отличная возможность сбежать из кампуса перед перекличкой на втором этаже.
Я не отрывала взгляда от Винни, пока она не посмотрела на меня, а затем достала из кармана комбинезона бальзам для губ «Блистекс». Это было единственной роскошью из дома, которую мне разрешили взять с собой в Шеридан, так как, когда мама привезла меня 1 января, мои губы потрескались и кровоточили – вероятно, от долгого пребывания на холоде, когда мы шли по территории Симмонсов той ночью. Зная, что привлекла внимание Винни, я наносила бальзам медленно и провокационно.
– Эй, – твердо сказала она. – Дай-ка мне немного.
Хотя я и планировала с ней повздорить, но, будучи близка к этому, испугалась того, что она могла сделать.
– Нет, это мой, – ответила я и убрала бальзам в карман. И вновь посмотрела на стопку футболок, которые складывала.
– Ну дай. Не заставляй меня насильно у тебя его забирать, – продолжила Винни, оглядывая меня с ног до головы.
Краем глаза я взглянула на надзирательницу Робинсон. Конечно же, она слышала Винни и понимала, что происходит, но не собиралась ничего говорить девушке, пока этого точно не потребуется. Даже надзиратели боялись Винни; ее плечи были как у полузащитника, и я слышала, что она могла кусаться.
– Это от врача, по его назначению. Ты его не получишь, – сказала я, дрожа в свободном комбинезоне. Я хотела, чтобы меня отправили в кабинет к директору, а не в лазарет из-за того, что Винни может откусить мне ухо.
Бросив взгляд на надзирательницу Робинсон, Винни отложила пару носков, которую складывала, обошла стол и подошла ко мне. Она взяла меня за запястье и вывернула мне правую руку за спину.
– Я сказала тебе дать мне бальзам для губ, – взревела Винни.