Бришен от всей души пожалел о принятом решении, когда слуга поставил перед ним дымящуюся тарелку с какой-то коричневой жижей, а к ней подал нечто похожее на комок засохшего навоза. Сидящая рядом Ильдико склонилась к нему и прошептала на ухо:
– Это жаркое, приготовленное из мяса скота, выращенного специально для королевской семьи. – Она указала на коричневую штуку. – А это картофель. Смотри.
Ильдико разрезала свою картофелину вдоль пополам, и показалась бледная, исходящая паром мякоть с резким запахом сырой земли, которую она вынула с помощью вилки и сложила кучкой в тарелку. Бришен готов был поклясться, что на его глазах только что выпотрошили гигантскую запеченную личинку. Когда Ильдико положила кусочек себе в рот, он поперхнулся и вцепился в подлокотники.
Родственники наблюдали за ним со своих мест за соседними столами, не прикасаясь к еде и терпеливо дожидаясь, пока он начнет есть. Он тяжко вздохнул и, следуя примеру жены, расчленил личинку-картофелину и осторожно попробовал. Зернистая, рыхлая, совершенно безвкусная мякоть налипла на язык и застряла в горле. Бришену показалось, что он сейчас задохнется.
Ильдико снова наклонилась к нему.
– Если выплюнешь, начнется рукопашная.
Он стиснул зубы и проглотил. Всего вина и эля в мире не хватило бы, чтобы перебить тошнотворный привкус. Бришен залпом осушил оба кубка, свой и Ильдико, и подал знак слуге налить еще. Каи смотрели на него не отрываясь, и он по очереди обвел их тяжелым взглядом. Они взяли приборы и отважно принялись за картофель.
Их реакция в точности повторила его. Следующие две недели ему придется спать вполглаза с кинжалом в руке, если он не хочет однажды проснуться и обнаружить этот самый кинжал у себя между лопаток. Ильдико потянула его за рукав.
– Мне очень жаль, Бришен. Неужели совсем невкусно?
Он услышал сочувствие в ее голосе и успокаивающе похлопал по руке. Невкусно – слишком мягко сказано, но он покачал головой и солгал:
– Нет. Бывало и хуже.
В последующие нескончаемые три часа он готов был взять свои слова обратно. Жаркое было так же отвратительно, как картофель, но остальные блюда далеко их превзошли. Отменный угорь оказался залит какой-то студенистой плесенью и присыпан зеленью. Обжаренные куриные медальоны подавались со странным соусом, один вид которого убедил Бришена, что придворный повар – вовсе не повар, а некромант, зачем-то размоловший кости покойников и смешавший их с перцем. Добили его сырные тарелки: он дважды переспросил Ильдико, точно ли вот эти ломтики с зеленовато-голубыми прожилками не полупереваренная мертвечина. Когда она объяснила, как этот сыр производят, Бришен пожалел, что ему в самом деле не подали труп.