Он не желал быть калекой, и как только целители позволили покинуть кровать, Бришен надел легкие доспехи и присоединился к Анхусет на тренировочной арене. Кузина отнеслась к его внешности как к чему-то обыденному. Ее терпение не знало пределов, а сочувствие отсутствовало, так что Анхусет научила его сражаться с одним глазом.
Бришен ни словом не обмолвился о произошедшем Секмис. Он не сомневался, королева рассмеялась, когда беладины начали угрожать. Смерть младшего сына не имела значения, а его выживание и выздоровление и подавно.
От постоянных разглагольствований Секмис у Ильдико в конце концов лопнуло терпение. Незадолго до рассвета херцегеши с извинениями скрылась в убежище их покоев. Бришен отпустил ее с вежливым кивком и холодным поклоном. Если матушка догадается о его привязанности к жене, то проблем не оберешься.
Секмис стучала когтем по краю кубка, наблюдая, как Ильдико исчезает в лестничном проеме, а потом повернулась к Бришену.
– Она уже взяла в любовники твоего беладинского соседа?
А Бришен все гадал, когда же мать попытается ужалить.
– Нет.
Королева посмотрела на него с сомнением.
– Уверен? Мне говорили, женщины находят его красивым, даже некоторые каи. Тем более, у него два глаза.
А вот и вторая попытка, побольнее, на этот раз с примесью злобы.
– Без сомнения.
Увидев, что сын никак не реагирует на оскорбления, королева нахмурилась.
– Ты так и не поинтересуешься целью моего визита?
Бришен пожал плечами.
– Саггара – часть королевских владений. Я всего лишь смотритель. Полагаю, ты здесь в качестве эмиссара короля.
Что бы ни привело ее сюда, это не сулит ничего хорошего. Ему просто нужно дождаться, когда королева поведает, зачем пожаловала, и быть готовым к удару.
Вольготно раскинувшись в кресле, Секмис напоминала кошку: гибкая, голодная и готовая выпотрошить все, что шевелится.
– Может, я просто захотела навестить своего младшего сына.
Бришен глотнул вина, чтобы не расхохотаться.
Секмис продолжила монолог:
– Твои когти снова отрастают. Похоже, пережитое никак на тебе не отразилось, если не считать шрама и потери глаза, – она рассуждала так, словно он ушиб палец на ноге, гуляя по лесу. – Я произвожу на свет сильных детей.
«Когда не ломаешь им шеи», – подумал Бришен, но смолчал.
Самодовольная улыбка королевы изменилась, отчего у него по спине побежали мурашки. Потребовалась вся сила воли, чтобы не отпрянуть и не вскочить с места, когда Секмис медленно погладила его по руке.
– Жаль, что ты мой сын, – промурлыкала она. – Из тебя получился бы великолепный супруг.
Волна желчи опалила горло. Бришен схватил кувшин и налил в кубок вина по самые края, а потом в два глотка осушил его.