– Хауптман! – Дирк видел, как рука оберста легла на кобуру, но дрогнула и отстранилась, должно быть, фон Мердер вспомнил, что его «маузер» разряжен, что не отразилось, впрочем, на его уверенности. – Хауптман Бергер!
– Здесь, господин оберст. – Тоттмейстер Бергер иронично козырнул ему. Ледяной океан ни шелохнулся, волны не обрушились на берег. Ни малейшего следа гнева или смущения не было на бледном лице. И вообще ничего не было. Из глаз тоттмейстера Бергера словно смотрела сама вечность, безразличная и уставшая.
– Теперь я требую ответа от вас! Поднимитесь, когда разговариваете со старшим по званию!
Голос оберста лязгнул тем особым металлом, из которого отливают настоящих офицеров, тем, которому невозможно сопротивляться, будь ты хоть тоттмейстер, хоть сам Господь Бог. Тоттмейстер Бергер встал, но не вытянулся по стойке «смирно», наоборот, расслабился почти вальяжно, не выпуская из рук папиросы. Опустошенный и безразличный, он взирал на оберста фон Мердера совершенно равнодушно. Как смертельно уставший человек разглядывает циферблат часов. Или шкалу прибора, чьи показания ему неинтересны, но чья стрелка приковывает взгляд.
– Я дам вам ответ, – сказал он, – если вы настаиваете. Что вы хотите знать?
– Мы хотим знать, что обнаружит врач, если осмотрит это тело. – Оберст кивнул в сторону мертвого Хааса. – Будут на нем следы от ножа?
– Не будет, – ответил спокойно тоттмейстер Бергер, темные глаза усмехнулись Дирку с белого, как у мертвеца, лица. – Не будет никаких следов. Я был не настолько глуп, чтобы пырять Хааса ножом.
– Вы…
– Обычный яд. Добавленный в вино, почти неощутим. Люфтмейстер Хаас умер два дня назад, господа. И мне было его очень жаль. Он был славным парнем, наш Хаас. Вздорным, резким, совершенно не умеющим держать себя в руках, даже трусливым, но все же славным. Мне очень жаль, что его судьба оказалась предопределена.
– Вы убийца… – прошептал оберст, в его голосе не было гнева, одно лишь безмерное удивление. – Это вас будет судить трибунал… Сдать оружие, хауптман Бергер! Сдать оружие! Вы арестованы мной в связи с убийством люфтмейстера Хааса.
Дирк мысленно напрягся, ожидая, что последует за этим. Оберст, наивный дурак… Стоит тоттмейстеру Бергеру захотеть – и собственное тело Дирка превратится в оружие, которое раскроит голову фон Мердеру быстрее, чем тот сообразит, что происходит. Оружие, над которым сам Дирк не будет властен. Просто потому, что то ему не принадлежит.
Но тоттмейстер Бергер только покачал головой, как бы удивляясь подобному неуместному упорству, достал из кобуры свой пистолет – тоже «маузер», только компактный, модель десятого года, – повертел его в руке и легко положил на стол, как какую-нибудь папиросную пачку.