— Да нет, на сей раз все серьезно. Я знаю, что ты хотел бы сделать из меня предпринимателя, но все же согласился отпустить меня в тех.
Отец кивнул:
— Бизнес не пострадает. Мы гордимся учеными, которые есть в нашей семье. Твой дядя Бернард хороший хирург. И разве кто-нибудь требует, чтобы он занимался еще и бизнесом?
— Все так, папа, но дело в том, что я не хочу в тех.
— И что же? Пойдешь в какой-нибудь другой институт?
— Нет, я совсем не пойду учиться.
И Морри на одном дыхании, стараясь выложить все как можно быстрей, рассказал ему про план Каргрейвза. Он хотел объяснить отцу положение прежде, чем тот примет опрометчивое решение. Отец слушал, покачиваясь с пяток на носки.
— Значит, теперь это Луна? А на следующей неделе это будет Солнце. Человек должен остепениться, если он хочет чего-то добиться в жизни, Морис.
— Верно, папа, но ведь как раз это я и хочу сделать.
— И когда же вы начинаете?
— Так ты отпускаешь меня? Разрешаешь?
— Спокойно, Морис, я не сказал «да», но не сказал и «нет». Прошло уже порядочно времени с того дня, как ты встал перед общиной и произнес: «Сегодня я уже мужчина…»[5] И это означало, что в тот момент ты действительно стал мужчиной. Прошли времена, когда я разрешал и запрещал, теперь я могу только советовать. И я советую тебе забыть об этой затее. Я думаю, что это просто глупость.
Морри застыл в почтительном, но упрямом молчании.
— Подожди неделю, а потом приходи ко мне, и мы поговорим о твоих планах. Шансы свернуть себе шею в этом предприятии весьма велики, не так ли?
— Ну… да, думаю, да.
— Неделя — не такой уж большой срок, если речь идет о решении покончить жизнь самоубийством. До той поры ничего не говори матери.
— Еще бы!
— Если ты все же решишь лететь, я сам сообщу ей об этом. Но, Морри, нашей маме эта затея явно не понравится.
Наутро Дженкинс-старший позвонил Каргрейвзу и попросил его приехать, если позволяют обстоятельства. Доктор согласился с таким чувством, будто его вызывают «на ковер». В гостиной он застал и мистера, и миссис Дженкинс. Росса не было. Дженкинс обменялся с гостем рукопожатием и усадил его в кресло.
— Сигарету, доктор? Сигару?
— Нет, спасибо.
— Если вы курите трубку, — добавила миссис Дженкинс, — то, пожалуйста, не стесняйтесь.
Доктор поблагодарил ее и с удовольствием принялся набивать трубку табаком.
— Росс недавно рассказал мне странную историю, — приступил к делу мистер Дженкинс. — Если бы я не относился к нему с доверием, я решил бы, что у него разыгралось воображение на почве переутомления. Может быть, вы сумеете нам все объяснить?