Чудо свершилось, когда она вышла из автобуса именно здесь. На площади ее сразу углядел Барсучок и, заикающийся, взволнованный, немедленно привел в нашу хижину. Первый день праздника, фейерверк среди затянувшейся мглы! Как не хватало нам сейчас Лиса!..
Вспомнив о нем, Чита заплакала. Я сделал то, что и должен был сделать: нагнувшись к ней, приобнял за хрупкие плечики. Ничем другим я утешить ее не мог, и, да простит меня Лис, я чувствовал себя счастливым. Это действительно казалось чудом, что мы встретились, что, спеша нагнать разъехавшихся друзей, яростно протискиваясь в переполненные автобусы, я вдруг сообразил, что, оставаясь на одном месте, получаю больше шансов кого-либо встретить. С трудом я сумел подавить в себе инстинкт бегства. Временно я сошел с дистанции и решил выждать. Первый, кого я встретил в тот же день, был Чак, один из приятелей Лиса. Потом появился Барсучок — все такой же длинный, по-прежнему печальный. И наконец — Чита, о чем я не смел и мечтать.
Склонившись над ней, не обращая внимания на боль покрытых коростой губ, я гладил ее щеки дыханием, и нежные незабытые пальцы снова нащупали на моем виске жилку, вслушиваясь в мое пульсирующее волнение.
— Теперь мы никогда не расстанемся, правда?
— О чем речь, принцесса! Конечно!..
Я дерзко пристукнул по подлокотникам кресла. Я верил в то, что говорил и готов был поставить после своего утверждения сто восклицательных знаков. Настроение было подходящим. Только что мы вволю нахрустелись сухарей и напились морковного чая. И то и другое раздобыл где-то хозяйственный Чак. Коренастый, с вечно красным лицом, не дурак подраться, он неожиданно проявил талант домохозяина. Ей богу, он понимал что такое уют! Наша жуткая, кишащая тараканами берлога преображалась на глазах. Отнекиваясь от нашей неумелой помощи, Чак в одиночку убрал всю грязь, заново побелил стены и потолок, забив всюду массу гвоздей, на которые мы развешивали теперь все, что нам вздумается. Кроме того он вставил недостающие стекла и рассовал по углам банки и бутыли, в которых лысыми пучками топорщились тополиные ветви. Чак заверил нас, что через неделю дом расцветет и заблагоухает.
— А разве мы не поедем дальше? — наивно спросил Барсучок. В комнате воцарилась недобрая тишина. Я посмотрел на Читу и увидел в ее глазах тот же вопрос. Я и сам ощутил растерянность. Похоже, что Чак забыл… Конечно же он запамятовал… Мы должны были продолжать движение. Я обернулся. Чак быстро шагал к выходу. Хлопнула дверь, и Барсучок вымученно уставился в собственную ладонь. Он словно надеялся рассмотреть там неожиданное решение проблемы. Несмотря на то, что Чак ушел, вопрос продолжал плавать в воздухе неким кабалистическим знаком, и, наблюдая этот пугающий призрак, мы впервые, наверное, спросили себя, а надо ли нам в действительности уезжать?.. Это выглядело чудовищным, почти святотатством, но именно над этим мы сейчас размышляли.