Обменяться телами с марсианином… Побывать на Марсе, посетить Нору Песчаного Короля, попутешествовать в великолепном сиянии Разлома, послушать хроматические гаммы песков Великого Сухого моря…
Ему и раньше грезились странствия в иных мирах. Но теперь, возможно, и впрямь появился шанс…
Непонятный комок в горле спорил с назревающим решением. Марвину хватило благоразумия удержать мечту в узде. Он надел вязаную шапочку и отправился в центр города, в «Стэнхоупскую аптеку».
Своего лучшего друга Марвин, как и ожидал, увидел возле лимонадной стойки – расположившись на высоком табурете, Билли Хейк потягивал слабый галлюциноген под названием ЛСД-фраппе́.
– Как тебе утрец, малец? – обратился Хейк к Марвину на популярном в то время сленге.
– Яснец, бодрец, мне по нутрец, – последовал надлежащий ответ.
– Tu viniste om te eet?[1]– В этом году записные остряки открыли для себя африкаанс-испанский пиджин.
– Ja, meneer[2].
Ответ прозвучал несколько суховато, что вполне объяснимо: Марвин не был расположен к беседе о пустяках.
Уловив нотку неудовлетворенности, Билли вопросительно приподнял бровь, отложил комиксы по мотивам Джеймса Джойса, бросил в рот капсулу едкодыма, раскусил, выдохнул пахучую зелень и наконец задал вопрос по форме грубоватый, но по сути вполне сердечный:
– Из-за чего киснешь?
Марвин устроился на табурете рядом с Билли. На душе было муторно, однако откровенничать с легкомысленным другом не тянуло. Он поднял руки и продолжил разговор на жестовом языке равнинных индейцев. Интеллектуальная молодежь все еще пребывала под впечатлением от прошлогодней сенсации – «Дакотских диалогов», снятых компанией «Прожектоскоп», с Бьорном Ракрадишем в роли Неистового Коня и Миловаром Славовивовицем в роли Красного Облака; персонажи там общались исключительно с помощью жестов.
Марвин полуиронично-полусерьезно изобразил разбитое сердце, бредущего по прерии коня, солнце, которое не греет, луну, которой никак не взойти.
Его прервал мистер Бигелоу, хозяин «Стэнхоупской аптеки». Семьдесят четыре года – возраст средний; мистер Бигелоу уже обзавелся заметным брюшком и залысинами, но так и не избавился от мальчишеских манер.
– Haai meneer, – обратился он к Марвину, – wil jy tomar betroubare medisyne para levantar el ánimo in forma de ein skoboldash sundae?[3]
Мистеру Бигелоу, как и вообще его поколению, было свойственно злоупотреблять молодежным жаргоном, каковой от этого напрочь лишался комического эффекта – за исключением тех случаев, когда употреблялся невпопад.
– Schnell[4], – охладила энтузиазм аптекаря бездумная юношеская развязность.