…Вспомнилось ему, как они познакомились. Было это на школьном вечере. Ставили они сказку про Фэт-Фрумоса, и Тэя в ней играла Иляну Косынзяну. На другой день он послал ей записку. Втрескался!..
Тэя тут же ответила и назначила ему свиданье, и не где-нибудь, а на кладбище. Он две ночи не спал от волнения.
А тут еще товарищ привязался со своими советами, совсем голову задурил: на свидание, мол, ходят только в крахмальных воротничках. Он и послушался. Провозился с проклятым воротничком, лучший галстук порвал, воротничок измял…
На кладбище летел как сумасшедший, а когда примчался, колени у него подгибались, язык не слушался.
Тэя оскорбилась, что ее заставили ждать, сказала: «Вот уж не подумала бы, что старшеклассники такие пунктуальные кавалеры», — повернулась и ушла.
Горделивая, как королева. Может, оно и к лучшему, что ушла, а то от волнения он слова не мог сказать, сочла бы его недотепой.
Потом все уладилось, они помирились. Но вскоре она уехала из Турды, перевелась в другую школу. А адреса ему не оставила. Он чуть не спятил от горя, чуть выпускные экзамены не завалил.
Потом поступил он в университет, увлекся математикой. Лекции, факультативные работы, нелегкая, полуголодная студенческая жизнь… Все остальное отошло на второй план, казалось далеким, забытым…
Официант стал вытирать стол, и Опришу пришлось подняться.
«Пойду позанимаюсь, — решил он, стараясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний. — Размечтался! Поэт нашелся! Все! Баста! Поезд ушел. Что было, прошло, быльем поросло. Теперь, у меня другая жизнь, блистательная будущность, через год займу место ассистента в университете…»
Он взял в гардеробе плащ, накинул на плечи. Тэя!.. Тэя!.. По сердцу словно провели каленым железом. Не было уже ни покоя, ни благополучия…
В дверях давка. Студенты стаскивают на ходу плащи, швыряют пареньку-гардеробщику, взбегают по лестнице, со всех ног мчатся в столовую.
Встречный поток движется не спеша. Студенты громко переговариваются, задерживаются около зеркала, чтобы поправить галстук, пригладить волосы, прежде чем выйти на улицу. То тут, то там слышатся обрывки разговоров:
— Пойдем прошвырнемся по Главной?
— И я с вами, погодите, только шляпу надену.
— Эй, Раду, займи мне место в столовке!
— И мне!
— И мне, — вторит словно эхо молодой человек, едва-едва успевший просунуть в дверь голову.
Со всех сторон сыплются высокопарные и шутливые возгласы:
— Привет искусствам!
— Слава науке!
— Нижайшее с кисточкой рыцарю пиковой дамы!
Оприш с трудом пробирается сквозь шумную толпу, ловко увертываясь от многочисленных приятелей, которые со свойственной юности «деликатностью» волочат его за собой.