Единственное, что могу предложить кому-то, это безопасность. Я не мог предоставить это Аве, но она все еще хочет меня. Все еще любит меня. Я не понимаю этого, не до конца.
Осторожно уложив девушку на матрас, я разрываю кружево, атлас и хлопок, которые она так тщательно выбирала для своего обольщения, пока на ней не остается ничего, кроме лоскутков.
В тусклом свете комнаты ее глаза блестят, когда она просовывает одну руку между ног. Я с нескрываемым голодом наблюдаю, как ее пальцы погружаются в мед.
– Хочешь немного?
Это подношение сжигает меня.
Я хватаю ее пальцы, высасывая каждую жемчужину сока из них, затем отталкиваю ее руку в сторону, чтобы подойти к источнику. Ее влагалище пахнет тропиками, полными солнечного света и удовольствия. Я покрываю благоговейными поцелуями ее гладкую кожу и внутри ее бедер, влажных от возбуждения. Даже я знаю, что это, но это нельзя подделать.
Я прижимаю свой широкий язык к ее теплой сердцевине и пью.
«Это источник жизни», – думаю я.
Если умру завтра, все будет в порядке, потому что сегодня я лизал у самой богини. Пока я сосу, целую и облизываю каждый розовый дюйм ее тела, чувствую себя непобедимым и почти бессмертным.
Потому что ни одному простому мужчине не позволено прикасаться к такой изысканной плоти, как эта, и пробовать нектар, столь же восхитительный, как она производит. Ава умоляет меня заставить ее кончить, засунуть мой огромный член в нее, пока она не закричит. Но сейчас я заставлю ее кричать только своим языком. Хочу, чтобы этот сок залил мое лицо. Хочу, чтобы она тряслась и трепетала у моего рта, и завтра чувствовать давление ее бедер от того, как она сжимала мою голову и дергала меня за волосы. Я хочу, чтобы она кончила так сильно, что с каждым глотком чувствую ее вкус.
– Черт, ты такая вкусная – стону я, облизывая ее снова и снова.
– Еще, – умоляет она. – Я хочу еще.
Я работаю двумя пальцами внутри нее, плотно даже для моих пальцев, и удивляюсь, что она может растянуться и вместить мой толстый член. Поклоняюсь ее киске, поднимая ее пальцами и облизывая ее твердый возбужденный клитор, пока ее ногти не впиваются в мою голову, чувствуя, как она напрягается и взрывается под моим прикосновением. И это все, на что я надеялся, и все, что я себе представлял. Она кричит, когда приходит громкий длинный вопль, который сирены, вероятно, используют, чтобы заманить моряков на их гибель. Все ее тело отрывается от матраса, прижимаясь к моему языку и сжимая мои пальцы. И я все это выпиваю. Все до последней капли, пока толчки не прекратятся, и ее дрожь не превратится в крошечную дрожь.