Пошатываясь, я подхожу к огню, щелкаю лезвием по углям, хватаю пистолет и проверяю. Больше никаких пуль. Пустышка. Я снова отбрасываю его в сторону.
– Тут термоодеяло и пузырек с чем-то, выписан по рецепту. Обезболивающие таблетки? – в ее голосе слышится надежда. – Таблетки для очистки воды, – разочарованно вздыхает она, и я не могу не согласиться с этим, мне бы сейчас пригодился оксикодон. – Плоская пластиковая штука. Есть также около десяти энергетических батончиков.
Никакой веревки. Нет МРС>12. Зажигалок нет. Очевидно, он нашел сумку бойскаута, но некоторые вещи выпали. Одеяло, энергетические батончики и таблетки для очистки воды это хорошо. Отлично.
– Пластиковая штука – это пузырь для воды и очищающих таблеток. В костре ещё есть горящие угли?
– Да.
Мне кажется, я вижу, как она наносит удар.
– Я хочу, чтобы ты пошла ко входу в пещеру. Там есть дрова. Брось нож в огонь. Подойди к телу Афонсо. Не смотри ему в лицо, сними с него штаны. Вытри мою рану, и когда она станет чистой, ты приставишь горячий нож к моей коже.
Ава в ужасе втягивает воздух.
– Я этого не сделаю.
Я хватаю ее за руку.
– Сделай это, или я умру.
Глава 16
Ава
Мне кажется, каждый раз, когда я оборачиваюсь, все меняется от плохого к худшему. Девушка не может даже пописать без того, чтобы кто-нибудь не украл ее пещеру. Теперь Мендоза ранен, и я чувствую, что мы достигли дна в дерьмовой шкале «вещей, которые могут пойти не так».
Конечно, я не должна так говорить. Еще один самолет может врезаться в джунгли, и на этот раз прямо на нас.
– С другой стороны, это может быть удачей, – бормочу я себе под нос, и отбрасываю эту мысль.
Я не хочу умирать. Я хочу жить, и кажется, каждый раз, когда мы делаем перерыв, что-то еще нас обламывает.
– Больше... дров в костре, – говорит Мендоза, останавливая мой безумный поток мыслей, его рана выглядит такой же чистой, как я собираюсь ее сделать. – Раскали нож хорошенько.
– Хорошо, – тихо говорю я, засовывая лезвие в угли поглубже, добавляю еще дров и листьев, затем дую на огонь, и пламя вспыхивает. – Скажи мне, когда будет достаточно жарко, ладно?
– Когда раскалится докрасна, – говорит он, снимая ремень с запястья.
Он кусает его, и дрожь пробегает по моему позвоночнику. О, Боже. О, Боже, это будет отстой.
Проходят мгновения, и Мендоза тихо стонет. Знаю, ему должно быть очень больно. Мне хочется заломить руки, но изуродованный мизинец и распухшее запястье вынуждают меня снова и снова сжимать указательный палец.
– Достаточно хорошо, – говорит Мендоза. – Просто поторопись... сделать это. Я уже потерял слишком много крови, – его слова неразборчиво доносятся из-за пояса, а сонный взгляд говорит мне, что он скоро и потеряет сознание.