— Мы пришли лишь за девушкой… — вновь подал голос Сорт.
— Кто ты вообще такой, чтобы что-то требовать с меня? — посмотрел с пренебрежением на него Диор. — Я имею своё право здесь, чего не сказать о вас. Я пропущу мимо ушей то, что вы только что сказали, что мы ничего не решаем у себя дома. Однако я подам протест Блэскенсам по поводу того, что случилось, и распишу, как вы сначала хозяйничали у нас, а потом пришли в мой дом и начали говорить, что теперь мы ничего не решаем. А теперь проваливайте… — махнул он рукой, отвернувшись. — Хайсен, проводи их.
Они не спорили. Друг за другом вышли, одарив нас испуганными и полными ненависти взглядами. Отсчитав минуту, когда нас точно не будет слышно, я посмотрел на Диора.
— Не будут мстить?
— Зассут. Мы их размажем, не глядя. Они это знают, потому ненавидят теперь нас и боятся. Небольшой совет, Тэйлон. Хочешь в любой ссоре или споре выйти победителем, обвини оппонента, а потом просто раскручивай это. Поверь на слово — тот, кто начинает оправдываться, обречён на поражение. Хотя благодаря Юноне у нас на одного врага теперь больше.
— Что будет?
— Ничего. Ты вышвырнешь эту суку из нашего поместья пинком под зад. Или закопаешь под деревьями — тебе решать, Тэйлон.
— Я про то, что ты их обвинил. Будет что-то?
— Нет. Приедут Блэскенсы, может даже с Доргейнбергами, и скажут, что вышло недопонимание и им стоило предупредить. И так жаль, накладочка вышла. А теперь они хотели бы получить Юнону, так как ведь она всем насолила. Так будет правильно.
— А закон…
— К чёрту закон. Забудь о нём, настали другие времена, и теперь выживает сильнейший, — отмахнулся Диор. — И это явно не про Белых Клыков.
— Ты отдашь им её?
— Нет. Ведь её уже здесь не будет. У тебя есть время спровадить её.
— Если они придут завтра…
— Тогда вышвырни их сейчас, Тэйлон. Прояви настойчивость и скажи, что ты или сам её грохнешь, или она свалит. И не надо приводить Хлину в пример, здесь другое.
— Ага, это другое, понимаю, — отозвался я.
— Потому что действительно другое.
— Да как же… — огрызнулся я.
— Из-за Хлины нам не грозит получить пиздюлей. А Юнону даже убивать не надо — просто вышвырни её за ворота, и они уже сами всё сделают. Если не можешь, так и скажи, и я это сделаю. Время, когда можно было проявить жалость, прошло, братец. Раз мы ввязались в это, то не имеем права облажаться. Слишком многое на кону.
Я вышел из кабинета в не самом приподнятом настроении. Я знал, что правота за Диором, но чувствовал, будто предаю самого себя. Мне было это не по душе. Она меня раздражала, очень раздражала, но при этом почему-то рука не поднималась так поступить. Размяк… раньше бы даже не задумался над этим. Этот мир делает меня слабее, это точно.