— Не забыл, значит, меня, — кивнул он, издав смешок. — Давно я не слышал своего имени из уст других, парень.
— Да… давно… — согласился я.
Повисло молчание. Только за стенами завывал ветер, да в самом цеху свистел, пробиваясь через щели.
Довольно неловко, если честно. Он был тем, кого я мог назвать близким другом. По сути, наставник, которого я уважал и который многому меня обучил, что не раз спасало мне жизнь и отнимало её у других. Мы с ним много прошли в одном из миров, и пусть тот мир был, по сути, бесконечной войной, однако сколько мы просидели часов у костра, сколько прошли дорог и сколько всего увидели…
Короче, я его убил.
Поэтому неловко сейчас было смотреть в глаза старому другу, который умер от моей руки.
— Ну и? Скольких проклятых ты уже убил?
— Пока что одного. Что происходит? Если ты не от божества, зачем ты здесь?
— Вестимо, для чего. Убить тебя, — хохотнул он, будто это была смешная шутка.
А вот мой револьвер вновь целился в него. При всём моём отношении, моя рука не дрогнет. Собственно, этому он меня и учил.
— Если бы ты хотел, я бы не ушёл из того леса, — заметил я.
— Убить тебя в спину? — покачал он головой. — Нет, Резня, я не хочу убивать тебя в спину.
— А как хочешь? — спросил я.
— Дуэль.
— Дуэль? — переспросил я.
— Верно, дуэль. Забавно выходит, не находишь? — вздохнул он. — Все те истории про ученика и его учителя, который научил его всему. А потом ученик превзошёл своего учителя. Собственно, эта мысль меня и преследовала всё это время, Резня. Кстати, забавно, но я ни капельки не удивился, когда узнал, что тебя зовут Резнёй. Серьёзно. Все, кто тебе встречались и кто оказывался против тебя, всегда умирали. Словно ни у кого не было против тебя шансов. А потом на твоём пути оказался я.
Он многозначительно замолчал, отпив из кружки и глядя в грязную стену напротив.
— Это было моей работой, Росиор…
— Зови меня Росси, — попросил он. — Все звали меня Росси. Приятно знать, что что-то от меня старого ещё живо.
— Росси, слушай…
— Я знаю, Резня, знаю. Это было твоей работой. Помнишь, что я говорил?
— Всё возвращается.
— Верно, всё возвращается… — вздохнул он. — Мы стольких убили, так что я был не удивлён, что меня самого пристрелили как собаку. Мне не было обидно, что это сделал ты, я даже был рад этому, что именно ты убил меня, а не какой-то ублюдок случайной пулей, который потом бы хвастался, как убил лучшего стрелка…
На его губах была улыбка. Он смотрел на меня будто снисходительно, как на ученика, который его искренне расстроил. Ни агрессии, ни злобы или обиды, просто добродушная улыбка.