Чем выше они поднимались — тем больше всего представало их взору. При этом линия горизонта вместо того, чтобы загибаться вниз — почему-то загибалась немного вверх. Это было странным и, скорее всего, связано с тем, что самолёт во время полёта находился в некой прозрачной сфере, которая снаружи выглядела как светящийся шар. Эта сфера и давала такое искажение. Но Стёпа очень быстро перестал обращать на это внимание. Они уже были довольно высоко. Облаков сегодня почти не было и ничто не мешало им видеть всё, что происходило внизу и вокруг них. Деревня уже пропала из виду. Вокруг были только бескрайние леса и луга. Сзади ещё была видна речка с бесконечными протоками и озерками. Папа выкрутил рукоятку высоты до упора и самолёт забрался на такую высоту, что линия горизонта всё-таки ушла вниз, и стало видно, что Земля всё-таки круглая. Стёпа продолжал вертеть головой во все стороны и восторг, который распирал его изнутри, вырывался из глаз и бил во все стороны. И не смотря на это, давление восторга не уменьшалось. Казалось, что его напор был неиссякаем. Вдруг Стёпа ощутил какую-то вибрацию. Она шла сверху, и Стёпа машинально поднял голову. Он увидел, что папа смотрит на него и что-то говорит. Но слышно ничего не было. Еле-еле до Стёпы доносились какие-то звуки, похожие на голоса китов, когда они переговариваются между собой в океане. Стёпа немного испугался, но папа улыбнулся и стал показывать пальцем куда-то вперёд. Стёпа посмотрел туда и увидел, что папа показывает ему на облака, которые были видны прямо по курсу. Папа направил руль на облака и выкрутил ручку скорости до упора. Облака стали очень быстро приближаться. Папа снизил высоту, и они на полной скорости врезались в большое и пушистое облако. Это было так здорово, что Стёпа аж взвизгнул от восторга. Восторг, которому и так было тесно в Стёпе, уже просто хлынул из него. Впрочем, своего голоса Стёпа тоже не услышал. Только ощутил какую-то вибрацию у себя в голове. А папа принялся утюжить облака вдоль и поперёк. Он то взлетал над ними, то с разбегу нырял внутрь и пронизывал их насквозь, выныривая снизу. Потом папа делал мёртвую петлю, переворачиваясь вниз головой и, набирая высоту, опять оказывался над облаками. Стёпа сначала испугался, когда оказался вниз головой, и ещё сильнее вцепился в стойку руля. Но, увидев, что гравитации больше нет, и ничего ему не угрожает, он успокоился и опять уступил место восторгу, который всё прибывал и прибывал. Казалось, что в Стёпе был уже не один восторг, а несколько. Было похоже, что его восторг позвал в гости в Стёпу всех своих родственников и друзей. И теперь в Стёпе умещалась целая компания восторгов. Вернее не умещалась. Эти восторги лились из Стёпы как из ведра… как из шланга… из брандспойта… Теперь не только глаза, теперь весь Стёпа источал эти восторги. Если бы на Стёпе был прибор, который измеряет счастье, то его циферблат давно бы уже лопнул, стрелка улетела бы вправо до упора, а красная лампочка перегрузки надулась бы и позеленела от… перегрузки.