Франция спорит о том, откуда берутся такие ужасные террористы. А они ниоткуда не берутся, они просто повсюду есть. Выросшие дети иммигрантов дают французам жару. Одни из них, конечно, заседают в правительстве, зато другие продают дурь в Марселе или ходят к имамам и готовятся бороться с христианским миром изнутри. «Правительство пытается вычерпать океан чайной ложкой», – говорят французы. Они испуганы: «Их тысячи в нашей стране, готовых приступить к действиям: ваш сосед, сослуживец, клиент, для этого не надо даже носить бороду и иметь нескольких жен».
Мохамед Ляуэж Булель, шофер, давивший людей на набережной Ниццы, жил в пригороде, снимал квартиру на втором этаже в многоэтажке, подвозил товары мелким торговцам на грузовичке. Когда полицейские взломали хлипкую фанерную дверь, они нашли его жилище почти пустым: стол с компьютером, незастеленная кровать и полотенце на вешалке. Как будто бы 31-летний выходец из Туниса собирался к своему полотенцу вернуться.
В 2008-м он приехал из Туниса, женился на своей двоюродной сестре и зажил во Франции благодаря жене, имевшей французский паспорт. Его десятилетний вид на жительство истекал в 2019 году. Десятилетний вид – это серьезно. Обычно это последний шаг перед гражданством. Да и почти гражданство, с ним разве что нельзя голосовать на выборах. Но свой выбор шофер сделал по-другому.
С женой он поссорился, они разводились, троих детей (младшему три года) он давно не видел. Его считали человеком неприятным, нелюдимым, который никогда не отвечал на дежурные «бонжур» и «бонсуар». Он не молился, не ходил в мечеть, не соблюдал Рамадан, носил шорты, волочился за девчонками, пил пиво, занимался в спортзале и танцевал сальсу. «Да никаким он не был мусульманином!» – горячится правоверный сосед. Полиция знала его как хулигана, вора и домашнего тирана. Последний раз он привлекался к ответственности за драку после ДТП. То есть типичный житель предместий. Таких в любой округе – десяток на квадратный километр.
Жизнь тунисца, алжирца, марокканца во Франции – не сахар. Бытового расизма, если мы не говорим о взглядах алжирцев на марокканцев и обратно, здесь значительно меньше, чем у нас на родине. Но это не значит, что понаехавшему дадут возможность разбогатеть и жить как у Христа за пазухой. Это уже сделали до него другие, приехавшие в 1960-х такие же французо-арабы. Места все заняты.
Прославиться, конечно, возможно. Тут тебе и музыка, и кино, и литература, и даже высокая мода, не говоря уже о тонкой фьюжен-гастрономии. Здесь могут принять почти как родного. Но какие у Булеля таланты? Ни талантов, ни семьи, ни денег. Не слаще, впрочем, французская жизнь молдаванина, русского, украинца, казаха или грузина, прав у них еще меньше, даже тех минимальных привилегий, которые французы оставили выходцам из бывших колоний и протекторатов, не дождешься.