— Понимаете, господин сар Штроукк, — мягко, на мой взгляд даже чересчур, начал он. — Да, перед вами тот самый сарр Клименсе, лучший фехтовальщик Ландаргии. Человек с безукоризненной репутацией, в чьей чести не сомневается никто. Более того, примерно треть его дуэлей состоялась на пистолетах. И как видите, он сидит перед вами живой и здоровый. Теперь я обращусь к вам с вопросом: к чему вы себя так ведете, явно провоцируя? Сарр Клименсе вас оскорбил? Вы знаете о нем нечто такое, что могло дать вам повод? Нет? Мы вполне бы могли миновать ваш дом стороной, и вам не улыбнулась бы удача с ним познакомиться. Так давайте же поговорим о чем-нибудь другом. Кстати, играете в шахматы?
Клаус сар Штраузен — лучший из тех, кто умеет двигать фигуры по клеткам. Во всяком случае, достойного противника ему еще не находилось. И сейчас он представляет собой меня несколько лет назад — ищет возможность встретиться за шахматной доской с кем угодно, чтобы в очередной раз убедиться: равных ему нет.
— Причем здесь шахматы? Мне что, влепить ему пощечину, чтобы его, наконец, проняло?
Александр говорил обо мне в третьем лице в моем присутствии, что в приличном обществе уже считается достаточным оскорблением, но я терпел. Клаус тяжело вздохнул.
— Пощечину без всякого повода? Только потому что вам захотелось? — присутствующий за столом Виктор сар Агрок, все время молчавший, заговорил. — Знаете, Александр, не так давно я обрадовался тому, что в родном городе Брумене объявился тот самый Даниэль сарр Клименсе. И тем больше, когда вдруг получилось так, что стал одним из его секундантов. А затем мне и вовсе неслыханно повезло — отправился в компании вместе с ним в Клаундстон. Все это я говорю к тому, что абсолютно не понимаю вашей логики — зачем вы намеренно нарываетесь на неприятности? Что вас толкает? Вы ищете смерти? Даже если за вами будет выбор оружия, в любом случае сарр Клименсе расправится с вами как со щенком. Потрудитесь объяснить.
Если бы речь Виктора была обращена ко мне, она обязательно стала бы поводом. Наверняка Виктор того и добивался, и я неодобрительно на него посмотрел. И еще он сделал только хуже, поскольку следующими словами Александра были:
— Господин сар Агрок, вас следует понимать — вы пытаетесь оскорбить меня, вместо того чтобы ненадолго занять часть личной храбрости человеку, которого так горячо расхваливаете?
— Все, хватит, — поднимаясь из-за стола, решительно заявил я. — Вы своего добились.
Когда в лицо называют трусом, а ты молча это проглатываешь, тебя не поймет никто.
— Господа, обговорите условия, — и не сдержался. — Сар Штроукк, если остановитесь на вилах, не забудьте их хорошенько отмыть от навоза.