- Мне это серьезно не нравится!.. Впрочем, если вы намерены продолжить разговор в другом месте?..
- Боже ты мой! - простонал Евгений Захарович. - Еще один разговор? Надеюсь, вы шутите? - он оторвал наконец глаза от галстука и чуть выше увидел бледное взволнованное лицо. С леденящим сердце восторгом ощутил, как полыхают и рушатся за спиной мосты. Вероятно, он еще держался за тлеющие перильца, но уже твердо знал, что в следующую секунду разожмет пальцы. Хотелось взорваться фугасной бомбой, заорать, может, даже запустить чем-нибудь в этот ухоженный, разговаривающий человеческим голосом костюм. Взять сейчас со стола ненавистную папку и шваркнуть по элегантным коленям.
С усилием он сдержал себя и чтобы как-то унять трясущиеся руки, полез за папиросами. Машинально отметил про себя, что вытащил из пачки последнюю, хотя искать в этом особый смысл не хотелось. Мутные ядовитые кольца поплыли к Трестсееву, мягко окутали лицо. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке, но так просто взять и уйти тоже, по-видимому, не мог. Он просто еще не осознал произошедшего, пытаясь оценить ситуацию исходя из устаревших данных - тех самых, что по совету ФИСов Евгений Захарович стер только что с воображаемой доски воображаемой тряпкой.
- Может, вы пьяны? - пролепетал Трестсеев. Его бы это сейчас вполне устроило. Но Евгений Захарович не собирался делать ему поблажек.
- Скорее, болен. Уже много лет, с того самого дня, как я пришел сюда. Зуд - это ведь болезнь, не правда ли? Так вот я мучаюсь жесточайшим зудом, - Евгений Захарович проговаривал слова медленно, словно размышлял вслух. То есть я, наверное, знал, что от этого можно излечиться, но все как-то не решался. По крайней мере до сих пор.
- Евгений Захарович!..
- Вы, должно быть, представляете себе, что такое зуд. Он возникает и усиливается, когда долго приходится сдерживаться. Не перебивайте меня, я не задержу вашего внимания... Так вот однажды этот зуд может стать нестерпимым, и тогда желание организма нужно непременно удовлетворить. Вы догадываетесь о моем желании?
- Вы бредите?!
- Нет. Я рассказываю вам о своем желании. Не скажу, что оно чрезвычайно скромное, но во всяком случае исполнимое, - Евгений Захарович выдержал паузу. - Мне хочется вышвырнуть вас в окно. Для поднятия тонуса. Может быть, не всего человечества, но одного отдельно взятого - это уж точно. Так что если позволите? А вы ведь позволите, правда?..
Трестсеев уже пятился к двери.
- Вы ответите за это! - лепетал он. - Очень ответите! Завтра же... В двадцать четыре часа! И не надейтесь, не по собственному...