– Уходите, Сайлас. Мне бы не хотелось сообщать Эдварду, что вы вновь взялись за старое.
* * *
– Ну что? – спросила Сильвия, когда я вернулся. – Как все прошло?
– Я в отпуске, – проговорил я, снимая пиджак со спинки стула.
– В отпуске? Надолго?
Я пожал плечами и взял чемоданчик.
– Не знаю. Может, это и к лучшему. В любом случае, я мало что могу сделать. Милтон просто будет оспаривать все мои распоряжения. И отменит любые решения, что я приму касательно судебного процесса.
– Вы сдаетесь?
– А что мне еще остается? Он исполняет обязанности гендиректора.
– Поговорить с мистером Маршем.
Я хрипло рассмеялся.
– Ты что, не знаешь мистера Марша? И, кстати, я уже пытался. Его не волнуют жертвы.
– А если показать ему юридические и финансовые риски? Я могу собрать воедино данные о распространении и численности населения.
– Не знаю. Может быть, – поразмыслив, проговорил я. – С таблицами и диаграммами. Ему нужно наглядно понять, насколько все хреново. Стоит попробовать.
– Ладно. Я соберу все данные и создам мини-презентацию. Завтра утром будет готово.
– Завтра суббота.
Она удивленно подняла брови.
– А это может подождать?
Я мрачно улыбнулся.
– Нет. Не может.
* * *
Вернувшись домой, я сменил костюм на пижамные штаны и футболку. Блестящее черное пианино «Стейнвей» доставили несколько дней назад. Но оно пока стояло нетронутым в углу квартиры. Мне еще предстояло его испытать. Я до сих пор не знал, зачем его купил.
«Из-за Макса. Он возвращает тебя к жизни».
Я сел на скамейку и положил пальцы на клавиши, но ничего не получилось.
«Опять же, кретин, из-за Макса. Ты проигнорировал его, и теперь в тебе нет музыки».
– Это какая-то пустячная романтическая чушь, – проговорил я пустой квартире, но слова не возымели эффекта. Правда заключалась в том, что мне хотелось услышать его голос больше, чем что-либо на этой чертовой планете.
Но я все испортил. И теперь боялся.
Воспоминания о нашем последнем разговоре, касаниях и поцелуях… Казалось, они притаились на грани сознания, вот-вот готовые наброситься. Поэтому я поступил так, как на моем месте, полагаю, повел бы себя любой американец из плоти и крови. Не обращая внимания на чувства, я включил на огромном плоском экране «Большого Лебовски», насыпал миску хлопьев с холодным молоком и завалился на диван.
Как оказалось, для человека, обычно проводящего за работой по шестьдесят часов в неделю, мне отлично удавалось безделье. Я валялся на диване, пока день не сменили сумерки. После «Лебовски» я посмотрел два фильма «Форсаж» и собирался начать третий, когда на телефоне пискнуло сообщение от Макса.