Я отступил и сделал небольшой круг внутри шкафа.
– Черт. Ненавижу подобное чувство.
– Сбит с толку? – Макс поднял голову и скрестил на груди руки, обтянутые веревками тонких мышц. – Посмотрим, что ты скажешь, когда сынок шефа засунет тебя в бельевой шкаф в первый же рабочий день.
Простое упоминание об отце, словно пощечина, привело меня в чувство.
– Верно. Отец – твой шеф, а я после него. Так что вполне могу тобой командовать.
– Сайлас…
– Мистер Марш, – бросил я. – И, если скажешь хоть слово, я быстренько натравлю на тебя весь юридический отдел.
– Да, понимаю, – глаза Макса потемнели от гнева. – Как скажете, мистер Марш. Мы закончили?
Я кивнул.
Он попытался протиснуться к выходу из шкафа. Но внутри было тесно, и он меня задел. Я ощутил его касание каждой клеточкой кожи. И даже сквозь одежду – его и мою – вновь почувствовал, как реагирует тело. Трещина во льду.
Макс замер, втянул воздух, и я взглянул ему в глаза. Темные и глубокие. Он с трудом сглотнул. Кадык дернулся. Не стоило так пристально смотреть. Но я не мог отвернуться. Я чувствовал, как в ямочке на горле бьется его сердце.
Я резко дернул головой, глядя куда угодно, только не на него. Я чувствовал, как Макс изучает меня, и знал, что он ничего не упустил. Ни реакции тела. Ни сбившегося дыхания.
– Увидимся позже, – наконец, проговорил он. – Сайлас.
Боже, мое имя в его устах звучало неуместно и в то же время идеально. Шипящее «с», произнесенное глубоким мужским полушепотом, сменилось легким «л».
Он протиснулся мимо меня и вышел, а я остался один в шкафу. Облокотился на полку, опустил голову на руку. Затем с приглушенным криком сбросил на пол стопку полотенец. И заметил, как сверкнула золотая нить в монограмме «ЭГМ».
Я резко втянул воздух. Опасно терять контроль. Так можно лишиться и всего остального. Я пригладил волосы и вышел из шкафа, чуть не столкнувшись с одной из папиных горничных.
– В шкафу полный бардак, – проговорил я. – Убери.
Не дожидаясь ответа, я пошел к отцу.
– Ну? Какого черта с тобой творится? – требовательно спросил он, держа газету в дрожащих руках.
– Нам нужно поговорить.
– Я понял. О чем?
Я открыл рот, намереваясь сказать, что следует уволить Макса Кауфмана. Немедленно.
– Сайлас, – предупреждающе бросил отец.
Даже слабый и прикованный к постели, он сверлил меня взглядом голубых глаз. Безжалостно холодных и неумолимых. Словно стылые воды Медного озера, куда он отправил меня на полгода в самый разгар зимы. Он отнял у меня все. Потому что я был неполноценным.
Я пододвинул стул к его кровати.
– Пап…
– Да?
– Я… сегодня я встречался со Стивеном Милтоном, – проговорил я. – И кое-чего опасаюсь.