– А случилось то, что инвестиции отца окупились. – Его губы скривились в страшной ухмылке, гнев возобладал над страданиями. – Теперь я вполне годный сын, Макс.
Черт подери, сердце треснуло прямо посередине, из глаз брызнули слезы. При виде этого во взгляде Сайласа мелькнуло удивление.
– Макс, – прошептал он. – Не стоит…
Я ощущал запах его кожи и скрытую в нем силу, что заставляла пробуждаться мое собственное тело, притягивала нас ближе друг к другу, хотя мы не двигались. Силу гравитации. Но, невзирая на любые физические потребности, я просто хотел, чтобы с Сайласом все было хорошо. И боль исчезла.
– Вот ты где! – донесся из-за двери библиотеки женский голос.
Мы с Сайласом разомкнули руки и отступили друг от друга. Я заморгал, словно вынырнул из теплой ванны в холодную реальность.
– Вот черт, я ведь помешала, верно?
– Нет, – проговорил Сайлас, не глядя на меня. – Ничуть.
В комнату вошла женщина лет двадцати с небольшим. Высокая, стройная, в красном платье, которое плотно облегало женственные формы, подчеркивая длинные ноги. Светлые волосы свободно, почти в беспорядке струились по плечам. В глазах искрился смех, но она окинула нас с Сайласом, застывших рядом друг с другом, проницательным взглядом. А когда подошла и взяла его под руку, широкая улыбка на губах, накрашенных ярко-красной помадой, даже не дрогнула. Ее рука с огромным сверкающим кольцом с бриллиантом скользнула в его ладонь, где всего несколько мгновений назад находилась моя.
– Тебя ждут, – сказала она Сайласу, целуя в щеку. – Скоро начнется грандиозная постановка под названием «Ужин». – Она повернулась ко мне и протянула руку; ногти ее покрывал красный лак. – Поскольку мой жених вдруг онемел, представлюсь сама. Фейт Бенсон.
– Макс Кауфман, – проговорил я, попытавшись не вздрогнуть при слове «жених», которое, казалось, звучало совершенно неправильно и болью отдавалось в глубине сердца.
Сайлас напрягся, и я заметил, как обнажившаяся прежде уязвимость вновь скрывается под маской сухих условностей.
– Прости. Макс – медбрат, из тех, что нанял отец.
– Милый, об этом я догадалась по форме, – проговорила Фейт и, потянувшись, дернула меня за рукав рубашки с вышитым логотипом «Марш Фарма». – Марши любят писать на вещах свое имя. Так собаки мочатся на все вокруг, чтобы пометить территорию.
Сайлас стиснул челюсти.
– Черт возьми, я в той же лодке, – она подняла руку с блеснувшим на свету тяжелым обручальным кольцом. – Меня тоже пометили. Хотя, должна признать, подобное колечко немного приятнее, чем если бы на меня помочились. – Она подмигнула мне. – Прибережем это для постельных утех, верно?