Егор внимательно посмотрел на неё и прикрыл глаза, потом кивнул.
— Так получается, что я… всё это выдумала? — Ира взяла в руки смятый лист бумаги и расправила. Хотя в этом не было нужды — схема до сих пор стояла перед глазами.
— Похоже, что да. Вы захотели, чтобы ваш друг был жив, и поэтому вам приснился соответствующий сон. Такое бывает.
— И новой татуировки у Деда нет?
— Нет.
— А Карл? Он его друг?
— Вообще-то, Карлос Дивейро — это администратор клуба. Но мои люди докладывают мне, что Марк не особо с ним дружит. Все знают, что у Маркуса нет друзей. А с Карлом он разговаривает довольно резко, так что… Может, вы мельком слышали это имя, а остальное тоже додумали? — предположил Егор.
— Да. Карл однажды позвонил ему. То есть в день перед моим… отъездом ему звонил человек, которого он назвал этим именем.
— Вот видите, это лишь работа вашего подсознания.
— Значит, никакого дара у меня нет… Я была уверена, что есть.
— Ну, вы так горячо убеждали, что даже я поверил и стал проверять.
Ира подняла на него потерянный взгляд. Егор не выдержал и потушил улыбку. Потом закрыл папку.
— Вот что, вам нужно отдохнуть. Идите домой. Если понадобитесь, я вам позвоню. И разберитесь со старой работой в ближайшее время.
— Хорошо.
Ира поднялась и вышла. Где находился выход, она уже знала, на вахте её должны были выпустить без проблем. Переводчица здесь была почти своей.
Егор с минуту посидел, размышляя, затем взгляд его упал на экран ноутбука, откуда на него смотрело фото преступника, на которое недавно смотрела Ира. Егор поморщился и нажал клавишу, после чего фото снова уменьшилось и стало в заголовке отчёта под названием «Патологоанатомическая экспертиза». В заключении о смерти имелось две строки, но Егор почти сразу закрыл документ. Он и так знал его наизусть. Закрыв ноутбук, Егор снова погрузился в размышления, тут же выбросив из головы Олега Зайцева.
Перебежчики и сторонники американской мафии его интересовали меньше всего.
***
В почти пустом спортивном зале раздавались редкие удары, так что становилось понятно: там усердно работает всего один человек, злости которого хватило бы на двоих.
Карл выдохнул, утверждаясь в своей догадке, и подошёл ближе к тренировочной груше, подвешенной к потолку. Маркуса можно было выжимать: одежда промокла почти насквозь, а лицо было мокрым, точно он попал под ливень. Если бы его длинные светлые волосы не пришлось остричь почти наголо, они сейчас тоже прилипли бы к лицу.
— А врач разрешил? — возвестил Карл о своем приходе. Маркус опустил кулаки и принялся перевязывать бинты на правой руке, которые почти развязались: