— Из лени, дружок! Исключительно из лени!
— Черта с два!
— Когда-нибудь в более радужном настроении обязательно приглашу тебя в баню.
— Это еще зачем?
— Да так… — Валентин достал из тумбочки радиоприемник, привычно закрутил ручки настройки. — Чистое любопытство. Один раз в жизни полюбуюсь на тебя мытого.
— То же мне удовольствие!
— Не скажи!..
— Между прочим, заглядывала Степанчикова бикса. Велела забежать за пайком.
— Что еще за паек?
— Откуда мне знать? — Чапа хмыкнул. — Немытым, сказала, не полагается.
— Узнаю. — Валентин сунул приемник под мышку и направился к выходу. — Не скучай!
* * *
Все шло привычным порядком. Со стороны залов доносился грохот железа, в окна было видно, как пропыленные рабочие разгружают вновь прибывающие автофургоны. Спорткомплекс работал, как четко отлаженный механизм.
На этот раз он застал в кладовой обоих. Аккуратно смежив колени, Гоша сидел в уголке и читал измятый газетный лист. На лице его было написано сосредоточенное внимание. Подобные клочки он подбирал на полу и на улицах, забивая ими все карманы. Если он не сидел в темноте, то обязательно читал. По наблюдениям Валентина, читал Гоша удивительно быстро и так же быстро забывал прочитанное. Может, оттого и не пропадало его неиссякаемое любопытство к печатному слову. Николай сидел рядом с ним, держа в руках черенок сломанной лопаты, невидящим взором вперясь в пасмурную от грязи стену. Он находился в очередной «коме».
— Братский привет народам подземелья! — Валентин прикрыл за собой дверь.
Увидев вошедшего, Гоша смущенно вскочил, сделал два шага в сторону, но, заметив протянутую руку, тут же поспешил навстречу. Уголки его губ судорожно подергивались, не решаясь на открытую улыбку. Вето, наложенное обществом…
Ответив на рукопожатие, Валентин прошел к скамье, по пути потрепав Николая по голове.
— Что такой мрачный, Колюнь?
Тот даже не шевельнулся. Расположившись на краешке скамьи, Валентин оглядел заваленное ведрами и тряпками пространство. Невесело. Совсем невесело!
Грязь, спертый воздух, недостаток света… И подумалось, что, должно быть, они проводят здесь немало времени. Если все представить, жутко станет! И впрямь настоящие дети подземелья…
Он нахмурился, и враз накатила тоскливая волна безысходности. С ним это иногда случалось. Точно исподтишка и с силой некто невидимый наносил затрещину, возвращая из мира иллюзий на грешную землю. Изучающе, словно впервые увидев, он взглянул на двух приятелей. Две покалеченные судьбы, два несчастных полусумасшедших существа. Изъясняясь языком фашизма — два недочеловека. Но кто сделал их таковыми? И почему, болтая о дарвиновском отборе, любители арийской чистоты поминают о талии, бедрах, окружности головы, но не о внутренней начинке человека?.. Да уж! Нет здоровых людей на планете, возможно, и не было никогда.