Да и в чем следует видеть это пресловутое здоровье? В бицепсах, в «скважности» голоса, в способности сострадать или в способности «мочить» не моргнув глазом?
Вот ведь вопросик! И те, кто беззуб, по идее — всегда в проигрыше. Потому что изначально готовы простить, подставить щеку, уступить место под солнцем. Но ведь не срабатывает дарвиновская селекция! Три тысячи — или сколько там лет — волчья часть человечества изводит оленью, а мир живет и живет, число «олешек» отнюдь не умаляется. Добро «борется» со злом, хотя бороться оно не умеет, а главное — не хочет. Ну не может иной интеллигентик выстрелить в человека! И ударить порой не может. Какая же это борьба? Однако ведь и у волков ни хрена не выходит! Ни в армии, ни в зонах. Грызутся, наступают, но на позициях топчутся тех же. И все до единой войны заканчиваются мирными подписаниями. Почему? Стало быть, есть некий подсуживающий рефери? Некий всемогущий наблюдатель, что не дает волю зубастым? Где там мудрствующие атеисты со своими ответами? Ау, откликнитесь!..
Поднявшись, Валентин прошелся по помещению, но, заметив, что Гоша тоже собирается встать, поспешил снова сесть на скамью. Да… Командочку он себе подобрал замечательную! Хоть смейся, хоть плачь. Отчего же так вышло, что именно они стали его единственными помощниками в этом гадючнике? Даже Чапа, мужик невредный, надежный, и тот на роль помощника не прошел, а вот они прошли, сумев стать его глазами и ушами в этом паскудном месте. Во всяком случае, самому себе он мог честно признаться: без них ему было бы во сто крат труднее.
Вздрогнув, Валентин поймал себя на мысли, что он бесконечно одинок здесь.
Там, снаружи, его мог поддержать Юрий, но в этих стенах он должен был полагаться исключительно на себя. Эти двое защитой ему не являлись, — напротив, они сами нуждались в его опеке.
— М-да… — Валентин откашлялся. — Так что там у нас на повестке дня?
Гоша смущенно пожал плечами. Он все-таки успел встать.
— Да садись же, чего ты! — Валентин подавил в себе вспыхнувшее раздражение. Нельзя было на них злиться! Раздражаться на убогих может только бессовестный человек.
— Не знаешь, Коля не ходил к врачу?
— По-моему, нет. — Гоша робко присел на краешек скамьи, аккуратно сложив газетный лист, спрятал в карман штормовки. Освободившиеся руки опустил на колени, правой ладонью застенчиво прикрыл дыру на брюках.
— Значит, исходил… А почему?
— Вы ему давали бумажку для врачей, так вот он ее, кажется, потерял.
— Бумажка не проблема, можно достать другую. — Валентин с интересом покосился на Гошу. Черт возьми! А ведь, похоже, Николай доверял Гоше значительно больше, чем ему! И про визитку успел рассказать… Или так оно и должно быть? Кто он для них, в конце концов? Еще один пришелец из внешнего мира, своенравный властитель и опекун, возможно, менее гадкий, возможно, более справедливый, но все равно не «свой». И с сожалением Валентин подумал, что не располагает временем для долгой и обстоятельной беседы. Так получалось всегда.