— Лежать, падаль! Всех перестреляю!..
Сунувшись в сторону, Валентин наткнулся животом на стол и едва не упал.
Падать в такой толчее было крайне нежелательно, и через стол он просто перепрыгнул, ногой наступив на мягкое и тотчас услышав истошный женский визг.
— Свет! Где свет? — Он схватил женщину за плечи и с силой встряхнул.
— Разбили… Лампу разбили…
— Спички, Валек! У меня есть! — это уже горланил Шура. — А ну замолчь, твари!
Кто-то продолжал еще тузить невидимых недругов, но общая буза стараниями Шуры и Венечки постепенно шла на убыль. Запалили свечной огарок, и сразу стало тише. На черный ход и на лестницу услали по парочке добровольцев.
— Вот они, Валек, смотри… Которые?
Опухшую дамочку с подтекшей на щеках тушью не тронули, оставив за столом.
На полу лежали лицом вниз шестеро мужиков. Пальцы сцеплены на затылке, ноги чуть разведены. Никто никаких команд им не давал, но людишки оказались тертые, без лишних понуканий изобразили полную «третью позицию». Оно и понятно.
Наверняка решили, что берет их какой-нибудь спецназ. Митяй с помощниками неспешно ошмонал лежащих. Распаленный десант изучал занятую территорию, осматривая стены и нехитрую мебель.
— Какая-то ночлежка позорная. Матрасы — прямо аж на камнях.
— Баб, наверное, дрючат.
— Ничо, мы их самих ща вздрючим…
— Гля-ка! А этот чухан мокрый. Обделался со страха!
— Гляди, чего в карманах нашли. — Шура сунул под нос Валентину пару финок и толстую пачку денег. — Все верно. Тех самых взяли.
Один из десантников кинулся к лежащим и в остервенении принялся гвоздить их ногами. Его ухватили за руки, оттащили к скамейке.
— Чего ты?!
— Так ножом, падлы, пырнули! Я в горячке и не заметил сразу.
— Снимай одежку… Снимай, говорю. Водкой зальем, перебинтуем.
— Если смертельно, всех шестерых уроем. И шалаву туда же отправим.
— Ну?.. И чего дальше? — Шура, как всякий лидер, легче спрашивал, чем отвечал. Постановка задач в перечень его привычных функций не входила. Зато выполнить он готов был что угодно.
— Проведем опознание. — Валентин взял у него один из ножей. Пачку купюр сунул в карман сержанта. — Деньги братве. На праздник… А ну-ка переверните этих козлов. И лучину сообразите!
— Это еще зачем? — проблеял один из лежащих.
— Насиловать будем! — мрачно пошутил Шура.
К разбитым лицам по очереди подносили огонь, Валентин шагал, вглядываясь в пленников. Отметелили блатняков крепко. Потому и не получилось особого сопротивления. Единственный удар ножом пришелся вскользь и был отплачен множественными переломами. Уж Валентин-то прекрасно знал, что это такое — озверевшая толпа. А если еще она обута в кованые ботинки да умеет бить… Он перевел взгляд на обувку «потерпевших». В лица он всматривался для блезиру.