Официант принес ведерко со льдом, из которого торчала верхняя часть винной бутылки. Показал этикетку мужчине, тот небрежно взглянул и кивнул.
Вино заискрилось в бокалах.
— За знакомство, простите, звучит банально и пошло, — мужчина поднял бокал, — давайте выпьем просто за тишину. За тишину не от слов, а от той гнусности, что дала нам война.
Анна пригубила бокал. На ее щеках заиграли алые пятна, упомянутую «гнусность» она отнесла к своей нынешней профессии. Вначале стало неловко, но она взяла себя в руки. Жизнь не всегда преподносит бутоны роз, иной раз царапает иголками.
Официант оказался расторопным, и через пять минут на столе стояло с десяток тарелок с различными дарами моря.
А еще через полчаса Лупус извинился, сказал, что вынужден на четверть часа удалиться, и оставил Анну в одиночестве, приказав официанту исполнить любое пожелание.
— Семеро, — повторил Кирпичников и в уме прикинул: «Минусуем Ваньшу, вслед за ним Пашку-Быка, теперь Кузьму. Остаются четверо. И вчетвером бед могут натворить немало».
— Имена, — коротко сказал Аркадий Аркадьевич.
Федькин опустил голову, потом посмотрел на начальника уголовного розыска.
— Ваньша, Пашка-Бык, Жоржик Чернявенький, я, Петька Билык, Васька Нетопырь и Лупус.
— Кто сообщает, когда и где собираться?
— Ну…
— Сказал «а», говори и «б».
— Не понял, — оживился Федькин.
— Если начал рассказывать, то давай дальше, нечего утаивать. Все равно узнаем.
— От старшего приходит Мишка Леший и передает каждому, что делать.
— Кто такой этот Леший и где его найти?
— Просто посыльный.
— В делах не участвует?
— Ни разу.
— Так где, ты говоришь, его найти?
— Э, начальник, я ничего такого не говорил. Приходит от Лупуса человек и говорит, что надо делать, а где его найти, не моя забота.
— Хорошо, приходит в определенные часы или как?
— Ко мне приходил в полдень, ежели через четверть часа его нет, то я свободен до следующего дня.
— Приходил или на извозчике?
— На извозчике.
— Что можешь сказать о главаре?
Федькин задумался, взгляд стал отрешенным, словно не хотел отвечать, но потом все-таки произнес:
— Опасный человек.
— В каком смысле?
— Во всех. Взгляд колючий, словно у хищника,? складывается порой впечатление, что видит тебя насквозь и читает мысли, как в открытой книге. Его слово — закончи главное, что никогда не ошибается. Когда шли надело, он предусматривал все до последней мелочи.
— А Ваньша?
Кузьма поиграл желваками.
— Мне кажется, что и это спланировано им.
— Почему так думаешь?
— Ваньша никогда по собственному разумению сторожа жизни бы не лишил. Притом зачем? Связали бы, рот закрыли и бросили бы у стены, чтоб помех не чинил. А здесь… Ваньша… ножом… Нет, не верю.