Сам себе имиджмейкер и спичрайтер, «Роман» задрал ноги в последний раз, перевел дыхание и, фиксируя плоскость пола лопатками и затылком, привычно принялся разглядывать серо-желтый, похожий на карту пустыни потолок. Он поймал себя на мысли, что ему вовсе не хочется затевать новый «экс», чтобы в случае удачи возвратиться в родной Жлобель к началу избирательной кампании. Следовало осмыслить результаты иной кампании, только что проигранной — а в том, что проиграна, сомнений не оставалось. «Романа» совсем не заботило, что пройти в парламент с лозунгами о «чистых руках» и социальной справедливости он хотел на награбленные баксы: все большие деньги ворованы, а все политические идеологии изначально лживы, просто люди покупаются на наиболее для них привлекательную. Хотел он того или нет, да только, став во главе хоть и маленькой команды, подверг испытанию свои способности и удачливость как руководителя. И проверки не выдержал.
Лучшего из всех, Витюню, потерял по-глупому, умница Серж, военная родная косточка, ему не поверил, Мика оказался сексотом. Тоська, экспромтом взятая надело вместо Корзухина, его обворовала, а в Корзухине он, растяпа, не распознал судимого. Не распознал, потому что понадеялся, что в фирме парня проверили. Это же надо — позабыть, какой везде бардак! Удивительно, но именно Корзухин не подвел его ни в чем серьезном, однако именно Корзухин вынужден расплачиваться сейчас за грехи всей команды. Тогда ночью, по дороге на эту хату, злой как собака из-за Тоськиной выходки, «Роман» вспомнил об обстоятельном и верном ему увальне и позвонил Корзухину из таксофона. Выслушав на пределе терпения наглый, с матами, выговор какого-то старого идиота, добился, чтобы трубку передали подчиненному. Приказал сонному Корзухину немедленно уходить из дома и выдал свой тайник, на случай неудачи приготовленный на Демьяновском кладбище. Было там денег достаточно для беглеца на первое время, и документы — настоящие, пригодные для того, чтобы пару лет пересидеть где-нибудь на селе. Куплены они были по случаю в далеком отсюда райцентре, на «Романа» ни в коем случае не выводили, как, впрочем, и ксивы Романа Короткова, волонтера, сгоревшего по пьянке вместе с тягачом в одной из последних стычек армяно-азербайджанской войны. Хоронить было, почитай, нечего, и товарищи, тоже хмельные, помянули его вечерком, а командир вытряхнул на траву вещмешок Романа, чтобы по обычаю разделить между сослуживцами нехитрый походный скарб. Себе он взял документы, которые покойный, детдомовец из-под Челябинска, почему-то не носил постоянно с собой, как все они, в кармашке на груди…