И все-таки не верилось, что Корзухин сумел уйти от ментов. «Роман» давно бы уехал электричкой, сев не на вокзале, а на ближайшей пригородной станции — если бы не опасался, что через вагон проведут Корзухина, пристегнутого наручниками к полицейскому громиле, а он всерьез пожалеет, что не озаботился вовремя убрать этого малосимпатичного толстяка. Черт дернул проводить специальное занятие по эвакуации! Лектор, ты понимаешь, из «Общества по распространению…» Фанфарон, позер! Он вспомнил, что сказанное относится к Роману Короткову, который сгорел уже синим пламенем и с которого, собственно, теперь взятки гладки, да и команду сожженный Коротков не сам ведь подбирал.
«Роман» повеселел. И тут ему пробило наконец. «Антонина Васильевна Кротова, 1997 года рождения, уроженка города Старозыбково, Курской области, РФ» обязательно объявится в родном городке, напишет туда или позвонит. Бывал он в городке Старозыбкове и поражался тамошним девицам: старообрядческая духовная закалка, суровые жизненные условия и здоровый, почти деревенский воздух делали из них настоящих амазонок. Хилому и нервному городскому мужичку лучше бы от тех ядреных красоток держаться подальше — тем более если он и не помышляет о непременной и безотлагательной женитьбе. Но есть у них достоинство, в данном случае, напротив, становящееся для лихой Тоськи «ахиллесовой пятой», и именно — в колыбели вскормленное убеждение в святости родственных уз. Что ж, хватит отлеживаться! Потерянные четыре дня — это фора, господа-товарищи-панове! Он дарит ее сыскарям, отправленным хозяином «Копейки» выслеживать украденные баксы, но он разыщет воровку раньше, заставит честно поделиться, а потом… Что ж, будем решать задачи по мере возникновения. Так-так, сейчас одиннадцать пятьдесят шесть…
Антонина за эти дни совершенно выбилась из сил. Она так и не сумела выспаться после той сладкой и сумасшедшей ночи, моталась с маршрутки на электричку, с электрички на автобус (междугородних таксистов боялась). Перекемаривала, постоянно чувствуя спиною тяжесть фантастической, уличающей ее добычи, на твердых скамейках возле закрытых на ночь районных автовокзалов. В Дерновске-Северском, вчера, за полночь, ее приглашала к себе переночевать старуха в грязном стеганом халате и с двумя облезлыми котами на поводках, но Антонина побоялась, что у этой доброй самаритянки объявится внучек-уголовник. Полчаса тому назад, на глухой лесной тропинке, что ведет из одной бывшей советской республики в другую, она, по времени убедившись, что уже наверняка на другой территории, позволила себе расслабиться немного — и тут же задремала прямо на ходу. И привиделось ей, что вышла уже к селу, и были это хорошо ей знакомые Стрельцово-Лежачи, но почему-то вовсе на себя не похожие, многоэтажные, серо-кирпичные. Что идет мимо кряжистых седобородых стариков, рассевшихся на чугунных скамейках у подъездов, и что ежится под их осудительными взглядами… Ну чего там в ней такого увидели? От приметного чемодана Антонина избавилась еще в Козельце, купив себе большой туристский рюкзак, — большой, но без этих новомодных молний на середине, а мешок типа абакумовского, чтобы раскапывать до самого дна не всякому менту захотелось… Когда сон-видение рассеялось и опять проявился перед нею зеленый майский лес, Антонина стиснула зубы и решила отдохнуть только на опушке, а чтобы не засыпать по-дурному, вспомнить ту решающую ночь: вспомнишь — вздрогнешь, не заснешь!