И раз за разом вонзался в измученный мозг майора какой-то пронзительный звон, или вой, или нечто иное, не дающее отдохнуть своими навязчивыми мерзкими звуками.
Не вдруг понял он, что вой ему не снится.
На улице надрывалась сирена.
Карибский мгновенно вскочил, холодный вал адреналина вышиб сон прочь. Ноги в ботинки, портупею на пояс, ТТ из-под подушки в кобуру! Взгляд на хронометр: 04:59. Спал меньше часа!
Рывком из кабинета, и в дверях он лоб в лоб столкнулся с дежурным.
– Что?! – хрипло рыкнул майор.
– Беда, Тор Игоревич! Двое часовых убиты!
– Где?!
– На патруле территории, прямо под эстакадой с северной стороны.
– Журавлёв?
– Поднял роту в ружьё, приказал срочно будить вас.
– Блин, – коротко бросил Карибский.
Это было подлинное, чистой воды ЧП.
И никаких сомнений в судьбе часовых.
Кровь покрывала облицовку эстакады, словно её разливали из брандспойта. На земле валялись каска и автомат Коробова, причём последний был искорёжен до неузнаваемости. Тел не было.
– Испарились они или как?! – ревел Журавлёв, потрясая кулаками пудового масштаба. – И что, ни звука? Здесь же бойня! Па-а-ачему часовые на постах не почесались!?
– Никак нет, то есть ни звука, – мямлил дежурный по роте комвзвода лейтенант Пуришкевич. – До постов далеко, нет прямой видимости, товарищ капитан.
– Вижу, что нет! Не слепой! Камеры? Оператора ТСО мне! – Журавлёв остывал, но медленно, как кирпич, извлечённый из печи после обжига.
Взгляд его был злым, а глаза походили более всего на два прицела.
– Мёртвая зона, – развёл руками оператор. – Станция на вершине эстакады, сюда ей не заглянуть, ну никак. Вертолёт с камерами прошёл за семь минут до ЧП, оба шли по маршруту, я сам видел.
– Мёртвая зона… толку с ваших примочек, – процедил капитан и встретился глазами с майором, как раз подошедшим к месту происшествия. – Ну что, товарищ начальник опергруппы! У нас потери. Я требую введения режима готовности ноль! У меня минус два бойца, новых потерь я не потерплю! Да ещё тела пропали, чёрт дери!
– Успокойтесь, капитан, – сказал Карибский и холодно взглянул на Журавлёва. – Сочувствую, но от потерь мы не застрахованы.
– Засунь своё сочувствие… – зашипел спецназовец.
– А ну смир-р-рна! Вот так! Отставить раскисать! Что за истерика?! – прорычал Карибский на грани шёпота, чтобы не слышали бойцы. – Вы же боевой офицер, в самом деле.
Эту фразу он произнёс спокойно, без нажима, видя, что капитан охолонул и адекватно воспринимает действительность.
– Простите, товарищ майор. Пацанов жалко, ч-ч-чёрт, пропали ни за грош…
– Всё понимаю, Демьян Сергеевич. Встаньте вольно. Что думаете делать?