— Мы поднимаемся в воздух, сэр!
И тут я услышал голос жены.
— Уложи чемодан и привези немного денег на аэродром в Джэксонвилле! — выпалил я и повесил трубку. Стюардесса уже поднималась в самолет. Я буквально вскочил вслед за ней.
Когда самолет подрулил к аэровокзалу в Джэксонвилле, я увидел, что жена машет мне из толпы встречающих. Торопливо обняв ее, я побежал в мужскую комнату и снял с себя пропитанную виски одежду. (Лишь спустя некоторое время моя жена убедилась, что я не был пьян.)
Затем я позвонил в Вашингтон. Неопределенно намекнув, о чем я хочу сообщить, я сказал, что прилечу около полуночи.
Только после часу ночи мы уединились с Леонардом Кауфманом, помощником начальника отдела по гражданским правам центрального управления ФБР. Он внимательно все выслушал, делая пометки по ходу моего рассказа. Я сообщил ему все, за исключением факта, ставшего известным мне после разговора с Эллиотом: что агенты ФБР во Флориде также были причастны к преступлению. Об этом можно было сообщить позже, после того как ФБР примет меры в отношении других преступников. Но я отважился предложить Кауфману, чтобы он послал за сбором улик агентов не-южан и, если возможно, еще до рассвета.
— Агентов не-южан? — воскликнул Кауфман. — Вы намекаете на то, что любой из наших агентов-южан в той или иной степени пристрастен?
— Видите ли, я располагаю рядом фактов, свидетельствующих о том, что некоторые из агентов ФБР, возможно, небеспристрастны, но мне не хотелось бы сообщать подробности! до тех пор, пока я не соберу всех доказательств.
Этот ответ не удовлетворил Кауфмана, но он поблагодарил меня за сообщение и заверил, что будут приняты все необходимые меры. Я возвратился в гостиницу и мгновенно уснул в надежде, что на следующий день утром я прочту в газетах о том, что ФБР полностью выкорчевало терроризм во Флориде.
Но на следующий день ничего подобного в газетах не оказалось. Из Юстиса сообщали, что в ожидании нового процесса негр Ирвин отправлен обратно в тюрьму. Прокурор Хантер отменил свое решение о созыве суда присяжных штата для расследования обстоятельств убийства заключенных, заявив, что он довольствуется заключением следователей. Ничего не говорилось о том, будет ли созван федеральный суд присяжных.
Горько разочарованный, я отправился поездом в Нью-Йорк. Мне больше нечего было рассказывать ФБР. Если даже после моего сообщения не было принято никаких мер, то единственное, что мне оставалось, это сообщить факты непосредственно американскому народу.
— Ну, вот и вы! — воскликнула моя приятельница-журналистка, когда я вошел к ней в контору. — Ваша супруга все утро пыталась связаться с вами по телефону. Вам надо позвонить на телефонную станцию в Суитзерленд.