По чьему вкусу? По какому вкусу? Очевидно, скудоумный человеческий мозг и субъективные человеческие переживания связаны согласно закону природы, но
почему эта связь существует? Каков её
механизм! Как застопорила учёных трудная проблема сознания в далёком XXI веке новой эры человеческого летосчисления, так и пялимся мы на неё, словно бараны на новые ворота. Есть такая связь в их башках, и баста. Может, чудо?
Вот я и произнёс. Вот и обосновал собственную вину. Для всех-то ты, брат Декарт, повинен в том, что не удержал, отпустил невесть куда своего спарринга, отсоединил от андроидного универсума, но сознайся: ты ему поверил. Поверил его бредням, его снам, его образам, тому, что он не врёт и чудо на самом деле существует. Реально наличествует.
— Прошу садиться, — тембр толстой чернокожей судьи-роботицы в белом завитом парике взрезал зал, будто металл стекло. — Подсудимый, расскажите о своём подопечном.
— Год назад универсум откомандировал меня к Илье Ивановичу Лотареву, коему минуло шестнадцать… «Ребёнок был резов, но мил»…
— Говорите чётче, подсудимый, не мямлите, — зырк в мою сторону, взмах кудрей.
— Извините, мэм, э-э-э… ваша честь. Так о чём рассказывать? — добавил в баритон басовые ноты. — Всё же записано на диске, можно удостовериться.
— Не прикидывайтесь наивным! Суду известно о кляксах — тёмном времени, когда подключение к универсуму прерывалось. Намеренно! Весьма интересно будет послушать.
— Нуда, нуда… Итак, Илюше минуло шестнадцать…
Я принялся обстоятельно трындеть тривиальщину, невольно выкладывая на всеобщее обозрение подробности, которые хотелось бы скрыть, но теперь-то уж что…
До меня у Ильи Лотарева была нянька-робот, которую он, окончив девятый класс общеобразовательной школы, изгнал. В обосновании, направленном в универсум, значилось лаконичное «надоела». Позже, когда мы сошлись накоротке, выяснилось, что под «надоела» скрывалась просто излишняя заботливость, присутствующая в программе нянек. Попечение увеличивалось сочувствием, тоже запрограммированным, к таким, как Илья, инкубаторским детям, лишённым естественного родительского внимания. В переходный период они донимают роботов «проклятыми вопросами»: «Я вырашен в искусственной яйцеклетке или меня мама родила, а потом оставила?», «Если у меня папы не было, то откуда фамилия взялась?» Да какая разница? Главное — вы есть! Сегодня в наше, вернее ваше, время тотальной свободы выбора, где созрел эмбрион, в женском ли животе, в пробирке, подписал мужчина баночку со спермой, не подписал, — по барабану. Берёт семья ребёночка на воспитание — её проблема, не берёт — наша забота, всё устроим, чтобы золотому ребёночку было максимально удобно, комфортно, безопасно и ещё сто тысяч раз прекрасно. Нет, неймётся им, одно слово — живые. Вступив в пору маеты, то есть неконтролируемых желаний и неосознанных переживаний, Илья выгнал няньку, а полдесятого следующего утра, 19 июля в понедельник, я стоял возле его комнаты в школьном кампусе и тупо давил пальцем на кнопку звонка. Минута, три, пять… Хорошо, у нас пальцы не немеют.