На ее лице отразилось удивление.
— Так ведь все в квартире говорят!
— Выстрелов не слышали?
— Нет. Детская отсюда далеко.
— В каких отношениях вы находились с господином Рыжовым?
Вопрос прозвучал двусмысленно. Было видно, что воспитательнице он неприятен. Она мяла желтый платочек в дрожащих руках, на щеках выступил румянец.
— Я только воспитательница его детей и редко его видела. Алексей Иванович часто отлучался из города по делам службы. Нрава был весьма доброго.
— В доме часто бывал господин Шляхтин. Что вы можете сказать о нем?
— О, это глубоко испорченный человек! — убежденно воскликнула Маргарита Иоганновна. — С его появлением в доме многое изменилось. Он не хотел ничем заниматься, его интересовали только развлечения, которые могла предоставить столица. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, вполне, — ответствовал Иван Дмитриевич. — Вы бывали свидетельницей семейных ссор?
— Нет, я всегда уводила детей и сама старалась не присутствовать при безобразных сценах. Но, увы, квартира есть квартира, и невольно приходится слышать то, что и не хотелось бы. Началось это недели две назад, когда выяснилось, что развращенный молодой господин соблазнил Лизу, это чистое и невинное дитя. Он испортил ей жизнь своим грубым поступком.
— Как, неужели раньше никто не замечал перемены в поведении господина Шляхтина и госпожи Дмитриевой?
— Нет.
— Извините за мой вопрос, но не пытался ли господин Шляхтин сделать непристойные предложения и вам?
— Что вы, господин полицейский, себе позволяете? — Маргарита Иоганновна вспыхнула и поднесла платочек к лицу. — Я хоть и вдова, но не позволяю себе никаких вольностей.
— Маргарита Иоганновна, простите за бестактность, но я служитель закона и выясняю истину, чтобы изобличить преступника…
— Но ведь преступник сознался в злодеянии.
Ее голос дрожал, а весь облик выражал возмущение: «Что вам еще требуется? Сам убийца отдался в ваши руки. Или вы хотите, чтобы он совершил преступление на ваших глазах, тогда вы будете уверены в его виновности?»
— Маргарита Иоганновна…
— Да, — раздраженно перебила Путилина воспитательница. — Он делал мне не только гнусные намеки, но и непристойные предложения, как и кормилице младшего сына Рыжовых. Он испорченный человек, и Лиза пала его жертвой. Если бы не его порок, бедный Алексей… Алексей Иванович был бы жив!
И она вытерла невольную слезу.
Иван Дмитриевич налил воды в стакан и подал воспитательнице со словами:
— Благодарю, Маргарита Иоганновна, и прошу прощения за бестактные вопросы. Но род моей службы извиняет мое невольное любопытство.