Спрыгнув наземь, Орильр поймал на руки свою королеву, еще разок поцеловал в ухо, поставил в высокую траву и нехотя убрал ладони с ее плеч. Огляделся. Н-да, луг, мягко говоря, не самый ухоженный в столице…
Орильр улыбнулся, подал руку ее величеству, и они вдвоем побежали по лугу, на который только-только собралась садиться роса. Двести семнадцать лет назад, признавая черноглазую шестнадцатилетнюю ведьму своей судьбой, он еще смел в чем-то сомневаться! Да чем бы он дышал без нее? Мир — не место для одиноких, утомленных боями воинов. Они умеют лишь вспоминать схватки и бесконечно усердно и глупо тренироваться для непонятно когда грядущего нового боя. Зато, если воина запереть с его полного согласия в одном трактире с очаровательной ведьмой, мира не будет, но и скуки — тоже. Ни единого дня.
Эльфы тяжело пережили то, что у них более нет королевского дворца. И что при королеве не состоит двор. Мыслимое ли дело: Единственная, Сердце эльфов, красавица, удивительный лекарь, талантливый маг — и живет в трактире, каждый день готовит, сама сочиняет гадкие стишки про королеву Сэльви — то есть себя — и распевает их с гномами. Пятьдесят лет эльфы терпели и надеялись на перемены. А потом забыли о прежних традициях. Потому что если переселить королеву во дворец — кто приготовит ее фирменный сбитень? Кто испечет пирог, которому нет равных? Во дворец не ходят жаловаться на семейные неурядицы, плохое настроение или проблемы с детьми. А в трактир — очень даже ходят. Да и двор при королеве-ведьме, пусть даже доброй и сердечной, не выживет. Сплетен Сэльви не терпит, лжи и лести тоже, длинных и нудных церемоний не одобряет, а выговоривший по неосторожности при королеве слово «этикет» рискует стать заикой. Она — Сердце эльфов и гостей принимает всегда тепло и по-домашнему. Или не принимает, и тогда с ними разговаривают в недостроенном дворце сам король и Совет мудрых. Даже самые спесивые соседи из мира людей уже усвоили, насколько лучше отбросить церемонии и говорить с королевой искренне. И сколь высокая и редкая честь — получить разрешение посетить ее дом.
Но теперь-то ее дома не застанут. Пришло давно оговоренное с мужем время покинуть любимый королевский трактир, слегка покосившийся и осевший после нескольких особо удачных и памятных ссор. Дети повзрослели, освободив родителей от обязанностей и страхов.
В путь! И это не только исполнение давней мечты о странствиях. Это еще и долг. Люди опять воюют, дела у них сильно нехороши. Надо глянуть. А заодно размяться и развеяться. Дети, спасибо Творцу, выросли, и никто при этом не пострадал… Точнее, не умер — вылечили, отходили, извинились. Вот пусть теперь, голубчики, отрабатывают прошлые грехи. Кто гномам наколдовал превращение железа в золото под ударом кирки? Кто людям подсунул говорящего коня, да еще и уверенного, что он умеет петь, и не что-нибудь тихое и безобидное, а гномьи боевые марши? Кто, в конце концов, выдумал сделать былью милую детскую сказку про курочку, несущую золотые яички, и продавать квохчущее чудо на сельской ярмарке как новую породу? Ох и давка была… А древовидный боб, на котором к утру висели плетень и накренившаяся избушка?