и в углу притаился ночник.
И глотал из стакана беззвездную ночь
мой попутчик – седой проводник.
Он молчал и кивал, ну а я говорил,
остужая язык в кипятке,
о семье, что своими руками разбил
и любви – как воде на песке.
«Я Иуда, отец!» – так рассказ о своем
я закончил, сорвавшись на крик.
«Что ты знаешь о нем?» Я не понял: «О ком?»
«Об Иуде», – ответил старик.
Сбитый с толку, в смущеньи, я медленно стал
ворошить ту Заветную мглу:
про Пилата, про вечерю и про Христа,
и предательский тот поцелуй.
Дотерпев мой нескладный рассказ, проводник,
постарев, что ли, больше, налил
чаю – мне и себе – и, уставясь в ночник,
хриплым голосом заговорил:
«Всё – как будто вчера, хоть прошло столько лет,
но не всё обрекают на тлен.
Так и было – почти… Только – все-таки, нет! —
я не умер в пеньковой петле».
…Поезд в завтра летел, я за чаем поник,
свою вечную глупость кляня,
а напротив меня полоумный старик
не то бредил, не то сочинял…
«Из дурманящей мглы Он их вел на Огни,
оставляя всем ищущим нить.
Притчи им говорил – не слыхали они
то, что Он так хотел объяснить.
Лишь один ученик из двенадцати душ
видел те путевые Огни,
не дрисливый гусенок, не мальчик, не муж —
я чужой был, наверно, для них.
Я ведь тоже всё знал – наперед, как и Он,
надо двигаться было след в след:
Ему – крест, мне – позор и – да будет спасен,
кто уверует в Новый Завет.
Не бывает героев, когда нет врага;
а на должность врага – вот беда! —
не найдется героя – так ноша туга.
Дураков лишь найдешь без труда.
Фарисеев и книжников много вокруг,
кто их там различит, разберет?
А предатель – один. И сужается круг:
вот Иуда, что Искариот!
Я всё сделал как надо в ту страшную ночь,
блеск мечей изуродовал мглу.
И ничем я уже был не в силах помочь.
И был искренним мой поцелуй…
Я сломался потом, я хотел умереть,
задушив свою трусость в петле.
Вот за это Всевышний отсрочил мне смерть —
до сих пор я на этой земле».
Проводник помолчал, глядя в ночь за окном,
по щекам покатилась вода:
«Я не предал Его! Я был с Ним заодно:
у весов ведь две чаши всегда».
Он ушел. Ну а я до утра не сомкнул
воспаленных, испуганных глаз.
На платформу как будто бы в небыль шагнул,
вспоминая полночный рассказ.
…Часто сон вижу я – не уходит он прочь,
не давая забыть про Огни:
в полутемном вагоне пьет горькую ночь
молчаливый седой проводник.
16-20 февраля 2003
Притча о Ненависти и Любви
Рядом с нами, всего в двух шагах (неспроста),
В доме многоэтажном и длинном,
Проживала Любовь – и скромна, и чиста,
Простодушна, и, даже, наивна.
Остается добавить единственный штрих:
Так случилось – скажите на милость! —
Повстречалась ей Гордость – завидный жених,