Каллахан настолько дисциплинированно тратил воду, что у него осталось целых десять чашек. И он выпил всю эту воду разом, утоляя жажду за все 11 недель и наконец позволив себе блаженную мысль: «Я спасен».
Отражая атаки отчаяния
Одна из самых базовых человеческих потребностей — ощущать, что наши дела идут в целом неплохо: что мы не полные неудачники, что мир не такое уж кошмарное место и что какие бы шишки ни свалились нам на голову в будущем, мы все равно справимся. Конечно, когда речь идет о жизни и смерти, удовлетворять эту потребность особенно тяжело. Именно поэтому люди в чрезвычайных ситуациях прибегают к разным формам мотивированного рассуждения, выдают желаемое за действительное и подыскивают рациональные оправдания.
Жестокая ирония заключается в том, что именно в чрезвычайном положении жизненно важен незамутненный взгляд. Путешествие Каллахана было цепочкой трудных решений: какие порции пищи и воды он может себе позволить, насколько вероятно, что его заметят с корабля, насколько приемлем тот или иной риск. Чем больше человек полагается на мотивированное рассуждение, тем больше страдает его способность рассуждать объективно.
После кораблекрушения Каллахан обдумал свою новую реальность и понял, что в его ситуации самообман — недопустимая роскошь. «Я часто скрывал от себя то или иное. Иногда мне удавалось обмануть других, — рассуждал он. — Но Природу не обманешь. Возможно, мне повезет, и кое-какие ошибки сойдут с рук. Но рассчитывать только на удачу не стоит»[74].
Каллахан спасся не потому, что был невосприимчив к страху или унынию. Как любой человек в трудном положении, он едва удерживался от паники. Спасло его то, что он целенаправленно старался сохранять присутствие духа, но не за счет искаженного восприятия реальности.
Он пересчитывал свои удачи. Во-первых, перед выходом в море ему хватило соображения оснастить лодку спасательным плотом большего размера. Ютиться на крохотном плотике, который продавался в комплекте с лодкой, было бы подобно пытке.
Он напоминал себе, что делает все возможное. («Ты делаешь все, что можешь. Ты можешь сделать только то, что можешь».)
И еще он сумел укротить страх смерти — не отрицанием ее, а тем, что смирился с ней. Он решил использовать оставшееся время жизни с толком — написать пособие для будущих моряков. «Может быть, мою писанину найдут на плоту, даже если я погибну, — рассудил он. — И она поможет другим, особенно мореходам, которые могут оказаться в таком же положении. Это последняя услуга, которую я в состоянии оказать человечеству»