Воодушевлению Третчикова не было предела. Натали и Мими приняли решение ехать в турне вместе с ним, ведь поездка могла затянуться на несколько месяцев, а после долгих лет войны никто не хотел расставаться надолго. Теперь все силы были брошены на подготовку к тому, чтобы пересечь океан и покорить искушённую Америку. Поскольку выставка в США просто обязана была затмить все предыдущие, Владимиру предстояло проделать колоссальную работу. Нужно было выкупить самые удачные из проданных картин, снять документальный фильм о своей работе, договориться с организаторами о «прощальном» туре по ЮАР – и, наконец, создать что-то новое, никем ранее не виденное и непременно особенное.
* * *
Тем временем открытие новой выставки в рамках «прощального» тура в Кейптауне оказалось полностью проигнорировано прессой, хотя поток людей всё с тем же интересом спешил познакомиться с новыми работами художника. Это молчание сильно контрастировало с реакцией на самую первую выставку и давало понять, что на этот раз что-то пойдёт не так. Дурные предчувствия полностью оправдались на четвёртый день, когда газета «Кейп Таймс» («Cape Times») напечатала разгромную статью профессора Бокхорста под заголовком «Дешёвая сенсация на потребу масс». Видимо, настоящие знатоки искусства наконец-то добрались до редакции и подробно разъяснили, что именно может считаться искусством, а что нет.
Однако газета серьёзно просчиталась. Целясь в Третчикова, она неосмотрительно попала в его поклонников, фактически назвав их «одураченными массами» и «лишённой вкуса буржуазией». Владимиру даже не пришлось отбиваться от критики – настолько ужасен оказался гнев рассерженной публики. В газету один за другим повалили ответы от тех, кого огульно назвали плебеями. Тут-то и оказалось, что «массы» способны писать не хуже журналистов и среди них есть не только домохозяйки.
К примеру, член городского совета Сидней Ист справедливо писал:
«Хотел бы напомнить профессору Бокхорсту, что Моне, Дега, Бонна и ван Донген пренебрежительно рассматривались критиками своего времени как „художники постеров“, однако со временем они стали любимцами Парижа. Сегодня эти ранее презираемые художники считаются признанными мастерами, навсегда обессмертившими свои имена».
Другие вообще ставили под сомнение саму суть претензий. Художник пытается угодить вкусам тех, кого вы, профессор, пренебрежительно называете массами? Но разве это преступление? Да, мы хотим видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не гадать, что вы хотите нам сказать своими абстракциями! Таков был общий лейтмотив защитников Третчикова. Благодаря искренней любви со стороны «обывателей», Третчикова вскоре вполне заслуженно прозвали «народным художником».