Я, уже не восторженный юнец-идеалист, а много чего повидавший циник, оглядываясь на наш путь уже тут, в СССР, думаю (но никому о том не скажу), что могло быть иначе. Мы попали сюда летом сорок второго – и первым нашим делом была бойня, учиненная немецкому Арктическому флоту – в результате чего линкор «Тирпиц» отправился на дно, а «Шеер» до сих пор ходит под советским флагом и под именем «Диксон». Затем было освобождение советского Заполярья (и никелевых рудников Печенги), прорыв и снятие Блокады Ленинграда и главное – «Большой Сатурн», когда под раздачу попала не одна армия Паулюса, а две группы армий всего южного фланга немецкого фронта, и наши уже к весне сорок третьего вышли на Днепр – это случилось не в последнюю очередь благодаря информации, которую наши предки здесь получили от нас. Но была еще одна точка поворота – которая могла оказаться смертельно опасной и для нас конкретно, и для СССР.
Поход нашего «Воронежа» в Атлантику весной сорок третьего. Когда целью должны были стать не немецкие корабли. Программой-минимум было, чтобы урановый концентрат из Конго не попал в «Манхэттен» (списанный на атаку неопознанной немецкой лодки), ну а программой-максимум – доставить этот груз (на тот момент составляющий заметную долю мировых запасов урана) на «Второй Арсенал» к Курчатову. Приоритетом, однако, было, что союзники ничего не должны были узнать про нашу роль. Но мы справились, при этом удачно подставив немцев, – и в процессе утонул линкор «Айова» еще с десяток американских лоханок[2]. Лично я не испытывал никаких угрызений совести – имея к заклятым союзникам еще больший счет, чем к фрицам. Но отчего Сталин тогда дал «добро» на, по сути, акт войны?
Представляю картину, как если бы в ельцинскую Россиянию явились бы наши потомки из какого-нибудь два дцать второго века, или дружественные пришельцы с Великого Кольца. И как господа чубайсы, явлинские и гайдары, толкаясь локтями, побежали бы в посольство США, чтоб как можно скорее и дороже продать этот секрет, затем из Вашингтона велели бы «все подобные контакты – под международный контроль», и Боря-козел поспешил бы сдать все на блюдечке, ради общечеловеческих интересов. Сталин не Ельцин, и сталинский СССР не Россия девяностых – однако же тогда шла война за само выживание нашего народа. И ленд-лиз был для нас жизненно необходим – да, в отличие от Российской империи, которая в прошлую Великую войну даже винтовки в значительной доле закупала за золото за границей, в Отечественную войну СССР в целом сам обеспечивал себя вооружением, артиллерия и стрелковка были полностью свои, по танкам и самолетам доля импорта была чуть больше десяти процентов. И нельзя сказать, что союзники слишком разорились на помощь нам – Англия получила из-за океана втрое больше, чем СССР, а по таким позициям, как мясо и шерсть, даже маленькая и бедная Монголия сумела помочь нам больше, чем США. Однако же поставки алюминия, взрывчатки, автотранспорта, телефонного кабеля и еще многих других товаров были нам жизненно необходимы – может, мы и справились бы и без этого, но ценой гораздо большей крови. И если бы встал вопрос ребром – ленд-лиз при условии доступа заклятых друзей к нашей тайне? Какое решение должен был принять Сталин – или как поступили бы вы на его месте?