Эбинизер посмотрел куда-то мне за спину и нахмурился. Я проследил его взгляд и сообразил, что мой «жучок» выглядит так, словно истек кровью, побитый камнями. Жабья кровь запеклась на нем слоем темно-коричневой карамели, покрывавшей его везде, кроме части ветрового стекла, где ее счистили дворники. Удивленно приподняв кустистые брови, Эбинизер снова повернулся ко мне.
— Ливень из жаб, — объяснил я.
— А-а-а. — Он задумчиво почесал подбородок, потом посмотрел на меня, на забинтованную руку и нахмурился еще сильнее. — А это?
— Несчастный случай в офисе. У меня был тяжелый день.
— Угу… Знаешь, Хосс, вид у тебя неважнецкий.
Он внимательно, хмурясь, рассматривал меня. Я отвел глаза. Много лет назад мы уже заглядывали друг другу в душу, так что этого я не боялся. Мне просто не хотелось увидеть на его лице разочарование.
— Слыхал, у тебя тут были неприятности.
— Немного, — признал я.
— С тобой все в порядке?
— Прорвусь.
— Угу… Говаривали, в Совете недовольны, — сообщил он. — У тебя могут быть неприятности с ними, Хосс.
— Да, я догадываюсь.
Он вздохнул и покачал головой. Потом еще раз осмотрел меня с ног до головы и сморщил нос:
— Что-то ты не слишком похож на образцово-показательного молодого чародея. А в этой-то хламиде ты точно не произведешь особого впечатления.
Я обиженно нахмурился и намотал на голову отрез сочно-синего шелка.
— Эй, мне же положено быть в балахоне. Всем нам положено.
Эбинизер смерил меня недовольным взглядом и повернулся к своему пикапу. Он достал из кузова объемистый чемодан, а из него — балахон из роскошной темной ткани.
— Сдается мне почему-то, что они не имели в виду обычный фланелевый домашний халат.
Я завязал пояс своего старого халата и попытался поправить тюрбан так, чтобы он выглядел как положено.
— Мой кот использовал парадный балахон в качестве отхожего места. И потом, я же сказал, сэр: день выдался тяжелый.
Он проворчал что-то себе под нос и снял со стенки кабины свой старый сучковатый посох мага. Потом размотал алый тюрбан и повесил его на плечо:
— Слишком жарко, чтобы надевать эту штуку прямо здесь. Накручу, когда окажемся внутри. — Он обвел взглядом автостоянку.
Я нахмурился и склонил голову набок:
— Мы опаздываем. Может, пойдем, пока все не собрались?
— Сейчас пойдем. Тут кое-кто хочет потолковать, покуда мы не замкнули круг. — Он искоса посмотрел на меня. — Старейшины Совета, — добавил он вполголоса.
Я едва не поперхнулся:
— Но зачем им говорить с нами?
— Не с нами. С тобой. Затем, сынок, что это я попросил их об этом. Если Старейшины позволят провести открытое голосование всех членов Совета, это может плохо для тебя кончиться. Вот я и хотел, чтобы хоть кому-то из них удалось потолковать с тобой напрямую, прежде чем принимать решение.