Тяжелое, неуютное молчание длилось несколько секунд, потом Эбинизер хрустнул пальцами.
— Кто будет замещать Семена?
Марта покачала головой:
— Подозреваю, Мерлин захочет кого-нибудь из немцев.
— Черт, я ведь лет на пятьдесят старше любого из них, мать их… — буркнул Эбинизер.
— Это ничего не значит, — сказала Марта. — На взгляд Мерлина, среди Старейшин и так слишком много американцев.
— Типичное заблуждение, — вмешался Индеец Джо, почесывая грудку Маленького Брата. — Единственный настоящий американец из Старейшин — это я. Не то, что вы все, Джонни-те-что-пришли-позже.
Эбинизер ответил Индейцу Джо усталой улыбкой.
— Мерлин вряд ли обрадуется, если ты заявишь свои права прямо сейчас, — заметила Марта.
— А то, — фыркнул Эбинизер. — Передать невозможно, как я несчастен из-за этого — просто, можно сказать, сердце разрывается.
Марта нахмурилась, сжав губы:
— Нам пора заходить, Эбинизер. Я скажу, чтобы тебя подождали.
— Хорошо, — вздохнул мой старый учитель. — Идите.
Не говоря больше ни слова, Марта и Индеец Джо ушли, шелестя своими парадными балахонами. Эбинизер тоже надел свой, темный, и повязал алый тюрбан. Потом взял посох и решительно зашагал ко входу в зал. Я молча поспевал за ним. На душе скребли кошки.
— Как у тебя с латынью, Хосс? — спросил вдруг Эбинизер. — Хочешь, буду переводить.
Я закашлялся.
— Нет. Думаю, справлюсь сам.
— Ладно. Когда войдем, постарайся держать себя в руках. Видишь ли, по какой-то причине у тебя репутация вспыльчивого, как порох.
Я хмуро покосился на него:
— Вовсе нет.
— И упрямого, как осел. И капризного, как девица.
— Совсем даже нет.
Усталая улыбка на мгновение мелькнула на лице Эбинизера, но тут мы подошли ко входу в здание, где собрался Совет. Я задержался у дверей, и Эбинизер вопросительно оглянулся на меня.
— Я не хочу входить вместе с вами, — пояснил я. — Если дела обернутся хреново, возможно, вам лучше держаться дальше от меня.
Эбинизер нахмурился, и мгновение мне показалось, что он будет спорить со мной. Но он только кивнул и шагнул в дверь. Я выждал пару минут, поднялся на крыльцо и вошел.
Здание напоминало старый театр: высокие сводчатые потолки, полы из полированного камня, по которым там и здесь протянулись ковровые дорожки, и анфилада высоких двустворчатых дверей. Должно быть, кондиционеры еще совсем недавно работали на полную мощь, но теперь я не слышал ни негромкого жужжания, ни шелеста воздуха, и в здании уже становилось теплее, чем полагалось бы. Свет тоже не горел. Наивно ожидать работы даже от самых простых осветительных и вентиляционных устройств в доме, полном чародеев.