Раздался ужасный вой, пыль разлетелась по углам, а веник в моей руке вспыхнул ярким пламенем. Ну, что ж. Побудет факелом. И побыл-таки, правда, недолго: едва я вышел на приснопамятный вайюань с паутинистыми деревьями, как меня снова принялись забрасывать всяким дерьмом, от которого я, благодаря своей, не побоюсь этого слова — незаурядной — гибкости, а еще скорости и ловкости (а еще технике Божественного Восприятия) легко уклонялся. И пока я это делал, из пыли, паутины и птичьих трупиков передо мной очень резво соткался еще один местный житель.
Вообще то, я ожидал от него чего-то более… устрашающего, что ли. Вроде попыток удушить, или там, проклясть страшным неснимаемым проклятием, или, к примеру, угроз вырвать и сожрать душу… Но он не стал угрожать и проклинать, а решил ограничиться сперва тем, что крепко прислал мне прямо в дыню.
Мне срочно надо было подумать.
Может быть, я что-то делаю не так?
Побежденный, но не сломленный, с гордо выпрямленной спиной (и вовсе не разбитая об нее в щепу скамейка была тому причиной) вышел я из врат поместья и вернулся к учителю, где и уселся на остатки телеги.
«Помни, ученик, главное — не бояться».
— Знаешь, старик, когда он дал мне по морде, я свои брови увидал, — поведал я учителю. — Ничего теперь не боюсь!
«И что теперь? Несколько тумаков заставят тебя сдаться? Да они, наверное, последнюю Ци потратили на эту затрещину!».
Про несколько тумаков старик явно погорячился. Если брать всю историю с бегством из Цзегу, то я уж и не припоминаю, когда в последний раз так опиздюливался.
«И, да — слишком много уважения этим огрызкам».
— Неуважение? Что ж, хорошо. Этот Дао Ли — мастер неуважения! Если он говорит, что в искусстве неуважения он второй — кто посмеет назвать себя первым? Пусть все эти призраки приходят ко мне, я буду не уважать их скопом и по очереди. Что? Они смотрят на меня, как на жертву? Я буду не уважать их до смерти!
Мне кажется, призраки поместья начинают выдыхаться. И если они думают, что смогут избавиться от этого Дао Ли всего лишь выкинув его в лес через стену вайюань — то они ошибаются. Зато в этот раз страшная картина возле эрмэнь украсилась новыми элементами, в виде отпечатков моих туфлей на зловещей роже.
Ванкси, с тоской во взоре наблюдавшая мои попытки ворваться в поместье и всех там не уважить, поведала мне, что, дескать, раньше она считала самым упрямым существом старого барана из овечьего стада на землях семьи Чжоу. Чертова животина, по ее словам, делала только то, что нужно было ей, и не слушалась никого. Так вот, если бы этому барану довелось повстречать меня, то пришлось бы ему назвать этого Дао Ли дедулей и трижды поклониться.