– А она вовсе не невинная жертва, – перекрывая шум ветра, сказала Рита. – Могу побиться об заклад.
– Кто? – спросил Экман.
– Эта сука Букмен. Она притянула его к себе.
– Кого? Ты про Шекета?
– Уж не знаю как, но она его притянула. Достаточно на нее посмотреть.
– Откуда нам знать мысли в его голове? Он же психопат, – сказал шериф.
– Только не говори, что отказался бы ее полапать.
– У меня есть ты. Этого мне более чем достаточно.
Рита плюнула. Ветер швырнул плевок на брючину Экмана.
– Я вдоволь наслушалась таких заверений от других парней. А потом появляется цыпочка вроде нее.
– Она не мой типаж.
– Всё при ней, и цену себе она знает.
– Какую цену?
– Слушай, твоя игра в тупицу становится подозрительной. И мордашка у нее, и тело. Так и говорит: «Смотрите, какая у меня аппетитная задница».
– Она не пользуется косметикой, ходит в джинсах и занята не собой, а своим ущербным мальчишкой.
– Не вздумай к ней прикасаться.
– Она меня не интересует.
– Знакомая песня. Поет голубок, поет и вдруг приземляется в постельку к шлюхе вроде этой Меган.
– Я не давал тебе повода меня подозревать. Мы занимаемся общим делом. Наши цели – это главное, и лучше всего это у нас получается, когда мы действуем сообща.
К воплям и причитаниям ветра добавился пронзительный вой сирены.
– Везут этого красавца, – сказал Экман. – Обязательно сними, как я руковожу выгрузкой Шекета из машины на каталку.
В этот момент из кустов, что росли слева от портика, выползла очумелая крыса – полуслепая, с кровавыми глазами. Она передвигалась на трех лапах, волоча левую заднюю. Персонал больницы размещал в кустах отравленные приманки, стремясь выкосить крысиную популяцию, пока эти твари не проникли в больницу. Появившаяся крыса наверняка хорошо угостилась варфарином. Жажда гнала ее на поиски воды. Здоровый грызун ни за что не вылез бы на свет, а увидев Экмана и Карриктон, дал бы деру. Но эта крыса ковыляла, совершенно игнорируя людей. Оба молча смотрели, как жертва варфарина пересекла пространство навеса и скрылась в других кустах. В этот момент на подъездной дорожке показалась «скорая». Мигалки продолжали крутиться, но вопли сирены поутихли.
– Представление начинается, – сказал Экман, и Рита перевела свой телефон в режим видеосъемки.
75
Бурные приветствия закончились. Вуди лежал на боку и смотрел на золотистого ретривера. Ретривер тоже лежал на боку и смотрел на Вуди. Оба, почти не мигая, глядели в глаза друг другу. Казалось бы, сцена привычная с незапамятных времен: мальчик и его пес. Но эта пара отличалась от всех остальных.
Бен Хокинс и Меган стояли у изножья кровати и смотрели. Вуди находился в состоянии отрешенности, или прострации – можно называть как угодно. Телесно он лежал на кровати, но его разум и эмоции пребывали неведомо где. Меган очень часто видела сына в подобном состоянии. Странным, если не сказать чрезвычайно странным было то, что и пес находился в таком же состоянии. Золотистый ретривер лежал неподвижно, как и мальчик. Оказавшись в чужом доме, он не выказывал ни малейшего беспокойства и не ждал ободряющего прикосновения человеческой руки. На него совершенно не действовали скрипы, лязги и посвистывания ветра. Мальчик и собака дышали в унисон.