– Если нам повезло, она не успела никому разболтать о том, что сумела нарыть, – сказал Вербоцки. – Нам понадобится лишь записать ее показания, затем отвезти всех четверых сюда, убить с минимальным шумом и последствиями, после чего переправить трупы в Рено и позаботиться о бесследном их уничтожении.
«Атропос и компания» умела безукоризненно избавляться от трупов, от которых не оставалось совсем ничего. Ликвидационная лаборатория в Рено была настоящим чудом по растворению мертвых тел.
– А как быть с собакой? – спросил Родченко. – Этот парень приехал к Меган вместе с собакой.
– Что тебя волнует?
– Мы будем ее убивать? – задал новый вопрос Родченко.
– Если вздумает нам мешать.
– Я хочу ее убить в любом случае.
– Ты так не любишь собак?
– Я не люблю, как они на меня смотрят.
– И как они на тебя смотрят? – полюбопытствовал Брэдли Некер.
– Как коп, когда у него нюх на максимуме. Меня собаки пугают. И всегда пугали. Они меня трижды кусали.
– Ну так прибей этого пса, – сказал Спир.
– Все согласны? – спросил Родченко.
Возражающих не было.
114
Вуди повел мать из кухни в ее мастерскую, где они сели перед незаконченной картиной, изображавшей его и оленей.
Деревья за высокими окнами уже не раскачивались так неистово, как ночью. Ветер немного ослабел, однако небо по-прежнему покрывали тяжелые облака.
Вуди взял маму за руки. Она все еще была удивлена и тронута его готовностью идти на контакт, а не только позволять дотрагиваться до себя.
– Происходит что-то по-настоящему большое, – сказал Вуди.
– Дорогой, нечто грандиозное уже произошло.
– Это больше меня.
Меган уже знала о Мистериуме и Проводе. Знала, что собаки не способны читать мысли друг друга и потому Провод служит им чем-то вроде телепатического телефона. Вуди рассказал маме про Беллу из Санта-Розы и про колоссальную помощь, оказанную ему золотистой ретривершей.
– Теперь я учусь делать то, что делает Белла – говорить с ними со всеми. Она может связываться с другими собаками, даже когда Провод у них выключен. Это же круто. Совсем как в рассказах Хайнлайна. Но мне нужно много упражняться, прежде чем я смогу… сделать следующий шаг.
Длинные, изящные пальцы Меган сплелись вокруг рук сына.
– Какой следующий шаг? – спросила она.
– Ты только не волнуйся. Мне нужно поупражняться, чтобы все правильно сделать. Я буду практиковаться по полной. Но перед этим я хотел тебе кое-что сказать.
– Что именно, дорогой? – спросила Меган в тишине мастерской.
Вуди знал слова, которые хотел сказать, поскольку уже произносил их, когда окончилось его многолетнее молчание, но слова были только частью задуманного им, причем меньшей частью. Вуди закрыл глаза и собрал воедино все чувства, какие испытывал к матери: признательность за ее любовь к нему, понимание, что ей до сих пор тяжело смириться с гибелью его отца. Вуди благодарил ее за милосердие и глубокую нежность, за материнскую преданность и самопожертвование, за ее талант художницы и пианистки, за большое сердце и чистоту помыслов. Вуди собрал всю эту яркую правду, касавшуюся матери, все сопутствующие эмоции и вплел их в сверкающую ткань, окружив ею десять слов: «Ты – ангел на Земле, и я люблю тебя всем сердцем». Он отправил маме это послание с той же мягкой, но неукротимой силой, с какой Белла отправляла свои беллаграммы.