– Немедленно бросай оружие, подонок, – услышал он голос Меган.
А в гостиной вслед за собаками стали появляться люди. Мужчины и женщины всех возрастов и оттенков кожи. Их было двадцать, тридцать или даже больше. Некоторые были вооружены.
Собаки окружили Родченко. Они рычали, кусали его ботинки и дергали брюки. И тогда Родченко понял: в гостиной происходит нечто невообразимое и обилие рассерженных псов было лишь видимой частью происходящего. Он бросил пистолет.
– Попридержите собак, а то они меня растерзают.
– Я бы с удовольствием посмотрела на это, – призналась Меган. – Назовите причину, чтобы не натравливать их на вас.
– У меня при себе электрошокер и аэрозольный флакон с хлороформом, – сообщил Родченко, стремясь убедить эту королеву собак. – И у всех остальных тоже.
122
Тибуронский дом Перселла. Добравшись до третьей – самой глубоко спрятанной из всех потайных комнат, – Дориан понял: он создавал эту комнату с подсознательным желанием позволить себе такой уровень сексуальной свободы, до которого общество еще не доросло. Здесь он допил свою водку с ароматом шоколада. Он сидел на полу, в углу комнаты без окон и придумывал желания. Его фантазия не знала границ. Лед в его стакане растаял, и он выпил сладковатую воду.
Его совсем не волновали события в Спрингвилле и Пайнхейвене. Кризис в обоих местах разрешится, как до сих пор разрешались и сходили на нет все кризисы. Для гарантии успеха нужно лишь понимать принципы работы этого мира. Единственными значимыми законами были законы природы. В мире есть хищники и добыча. Все лузеры – слабаки. С добычей понятно: эти не могут или не хотят защищаться. Но лузеры есть и среди хищников, не способных признать простой факт: единственная добродетель – это победа, а единственный порок – поражение.
Кто-то утверждал, что дуга истории привела к справедливости, но это полнейшая чепуха. Никакой справедливости нет и не было. Или была, но в ничтожном количестве. Само это слово оказалось слишком политизированным, а потому понятие справедливости постоянно менялось. Те, кто мнил себя защитником справедливости, всегда имели цену, за которую их можно было купить: деньги, престиж, толпы обожателей или самооценка. И когда Дориан давал им желаемое, каждый борец за справедливость забывал о своих идеалах.
Другое дело – правда. Вот она действительно существует, и если бы в мире нашлось побольше желающих узнать суть вещей, если бы их была не горстка упертых борцов за истину, а бóльшая часть человечества, тогда Дориану пришлось бы туго. Но такого никогда не случится.