Помимо металлического письменного стола, двух стульев для посетителей, офисного кресла и шкафов с документами, часть пространства хижины занимала скульптура медведя-гризли.
Она была вырезана из дерева. Семифутовый медведь стоял на задних лапах, вытянув передние и оскалив зубы.
Мишка выглядел настолько свирепым, что Кипп даже заскулил, хотя и знал, что деревянный зверюга его не тронет.
Опасаясь, как бы гризли ненароком не опрокинулся, придавив кого-нибудь из посетителей, в его спину вделали два металлических прута и прикрепили к стене.
Поводок Киппа Фрэнк Ненавистник привязал к одному из прутьев.
Притворяясь покорным, Кипп улегся возле лап медведя и вздохнул, демонстрируя покорность судьбе.
На самом деле он терпеливо ждал возможности сбежать.
Собаки были самые терпеливые существа на планете. Их жизнь проходила в ожидании. Собаки ждали, когда хозяева поведут их гулять, найдут время поиграть с ними и обнимут.
Но какими бы внимательными ни были люди, бóльшая часть собачьего времени уходила на ожидание, а не на действия.
Собак это вполне устраивало. Люди были вечно чем-то заняты. Такого количества дел собакам и не снилось, хотя бывали исключения.
Фрэнк Ненавистник плюхнулся в кресло, снял телефонную трубку и стал тыкать в кнопки аппарата, набирая номер.
Когда ему ответили, Ненавистник сказал:
– Фред, я добыл нам хороший экземпляр. Золотистый. Возможно, чистопородный. Выглядит как пес с выставки.
Выслушав то, что ему говорил Фред, Фрэнк продолжил:
– Даже красть ни у кого не потребовалось. Он бродячий.
«Я не бродячий, – подумал Кипп. – Я сирота, выполняющая миссию».
– Если скрестить его с каждой золотистой сукой, какую мы сумеем найти, это будет все равно что печатный станок для денег. – Фред о чем-то спросил. – Нет, он покладистый. Будет себе жить в клетке и делать то, что скажут. Заглянешь ко мне через часик?
Ненавистник повесил трубку и посмотрел на Киппа. Теперь от него пахло еще и алчностью.
– Мой братец будет скрещивать тебя, приятель, пока ты не упадешь от усталости. Не самая плохая жизнь. Есть гораздо худшие варианты.
Братья владели «щенячьей фабрикой».
Племенные собаки на таких фабриках проводили всю жизнь в тесных клетках. Кормили их плохо. Выгуливали редко, а то и вовсе не утруждали себя выгулом. Никаких ветеринаров. Этих несчастных собак никогда не мыли, отчего их шерсть теряла блеск, а тело покрывалось блохами.
Собаки на «щенячьих фабриках» пребывали в отчаянии. С ними никто не играл, их никто не гладил. Они знали лишь жестокое обращение.
Кипп не выказал беспокойства. Он зевнул, закрыл глаза, будто собирался вздремнуть.