Но местные жители встретили ее и сына очень радушно, и через какое-то время к Меган вернулось прежнее радостное и спокойное восприятие этих мест. Теперь ночной лес уже не казался ей притоном дегенератов, а темнота приносила с собой лишь звезды и луну – полную или серповидную. Дом на отшибе, общество сына, за всю жизнь не произнесшего ни слова… Другая женщина лишь острее ощутила бы свою вдовью участь и одиночество. Для Меган жизнь здесь стала не одиночеством, а уединением, позволявшим размышлять и заглядывать в глубь себя. Это помогло ей принять потерю и обрести мир в душе, на что в ином месте ей бы понадобилось намного больше времени.
Меган дочитала главу, допила вино, после чего закрыла книгу и ополоснула бокал.
Она обошла первый этаж, перепроверяя замки и выключая свет. Заглянув в гостиную, она потянулась к настенному выключателю и вдруг заметила, что серебряные рамки фотографий уже не лежат на крышке рояля, как прежде. Сейчас все они стояли, повернутые в сторону рояльного табурета, чтобы, играя, она могла смотреть на снимки. Значит, по пути к себе Вуди зашел в гостиную. Но обычно рамки были повернуты в сторону пространства гостиной. Ничего, утром она вернет их в прежнее положение. Сейчас ей было достаточно знать, что Вуди услышал ее слова и согласился с ними, поняв, как важно хранить в сердце память об отце.
Меган погасила свет в гостиной.
Засов на входной двери был задвинут.
На пульте сигнализации под словом «домашний режим» горел красный сигнал. Оба пульта были идентичны. Третий находился в спальне Меган.
Решив почитать перед сном, она забрала книгу с собой и поднялась на второй этаж.
Ветер здесь неистовствовал сильнее, чем внизу. Он гремел полоской кровельной жести – возможно, это был отошедший фланец искрогасителя над трубой. Ветер завывал в пустых желобах и водосточных трубах, молотил невидимыми кулаками по оконным стеклам, заставлял глухо скрипеть чердачные балки, перекладины и ригельные стропила. Наверное, так скрипели переборки парусного корабля, застигнутого бурей.
Тихо постучавшись в дверь комнаты Вуди, Меган вошла. На тумбочке горела лампа. Сын спал, но не лежа, а сидя, окруженный подушками, с раскрытой книгой на коленях.
Взяв со столика бумажную салфетку, Меган заложила страницу и закрыла книгу. Осторожно переместив подушки, она уложила сына и укрыла одеялом.
Хотя Вуди редко спал больше пяти-шести часов, сон его был крепким, и прикосновения Меган его не разбудили.
Она поцеловала прохладный гладкий лоб сына и уменьшила яркость лампы до минимального уровня.