многого не понимала.
— Вот! Недалеко от этого острова я живу.
— Значит, остров Бакару… Как вам нравится: Морий Бакарийский, Глубоководный?
— Мне нравится!
— Вот и хорошо, — выдохнула косатка. — Вот и хорошо… Отлично. Дайте мне ещё некоторое время, чтобы подготовить бумаги с печатями. И, думаю, мы можем обустраивать ваш первый выход в свет… А теперь прошу меня простить.
— Что, не останетесь на ужин? — расстроилась тётя Ленна.
— Нет, благодарю. Мне не повредит немного диеты.
— Зачем? — удивился Глубоководный. — Ты очень правильной формы!
— Да, я тоже учила геометрию и знаю, какую форму считают правильной… Хорошего вечера!
Косатка ушла, цокая каблучками элегантных туфель. Глубоководный смотрел ей вслед, а потом повернулся к нам с тётей Ленной и спросил:
— Я ведь красивый? С человеческой точки зрения? Почему она сказала, что у неё нет красивых клиентов?
Н-да. Возможно, тётя Ленна и права в своих прогнозах насчёт этих двоих. Но им явно будет очень, очень нелегко понять друг друга.
— Вы очень красивый мужчина, — сказала тётя Ленна. — Но разве женщина может это признать, глядя вам в глаза?
— А почему нет? — озадачился Глубоководный.
— Потому что такие вещи женщины говорят не словами, уважаемый господин. Ещё чаю?
— А чем они говорят? У людей есть дополнительная система сигналов?
— Можно и так сказать. Но в данном случае вам не о чем переживать, знаете? Просто немного терпения — и она будет ваша.
— Да я не то чтобы сильно хотел, — тут же заюлил Глубоководный. — Просто спросил… Кстати, пернатая! У меня к тебе вопрос: ты почему так себя не бережёшь?
— В каком смысле? — насторожилась тётя Ленна. — Лисси аккуратна! Как и должна быть, учитывая её положение.
— Не знаю, — фыркнул он. — Хорошая ли идея — носить в таком состоянии чужое лицо? Я поделюсь энергией, если надо, но правильно ли будет её в таком объёме терять? Этот твой малёк, знаешь ли, прожорливый. Сейчас ты наелась досыта, конечно, но что будет потом? С таким расходом ты растеряешь энергию очень быстро.
— Но я всегда принимаю какой-то облик, и ничего!
— Для нормального твоего состояния это, может, и ничего, — согласился Глубоководный. — А вот сейчас… ты быстро обессилеешь, пернатая.
Мне захотелось плакать.
— Но я же… я не могу просто взять и выйти…
— Почему? — недоумевало это простодушное существо.
— У меня нет человеческого лица! — крикнула я.
— Ну, может. Так ты и не человек! Выходи в нечеловеческом. Я, конечно, говорил, что ты — пернатая глиста. Но должен признать: ты — весьма симпатичная пернатая глиста. И гребни у тебя красивые, радужные. Так что никаких проблем!