Никаких проблем… Я медленно покачала головой, стараясь сдержать слёзы.
— Я буду у себя.
— Конечно, милая, — сказала тётя Ленна чуть встревоженно. — Я принесу тебе вкусненького.
Я только и сумела, что выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Показаться семье в нечеловеческом обличье? Носить его постоянно? Это… пугающе. Но ради ребёнка… так и быть.
Войдя в комнату, я стянула с себя человеческий облик, будто он был костюмом не по размеру. Оказалось это на удивление тяжело, будто во мне было действительно мало сил для подобных превращений. Эх, что бы я делала без Глубоководного и его советов? Свернувшись на кровати, я прикрыла глаза.
Всё будет хорошо.
*
“Марджана Лофф оказалась парой дракона!”
“Великая история любви!”
“Марджана Лофф показала свою метку парности!”
Я сидела и отсутствующим взглядом таращилась на заголовки газет. Когти мои царапали покрывало, оставляя уродливые дыры.
Изображение изящной метки, опоясывающей предплечье Марджаны Лофф, я изодрала в клочья, задыхаясь от ненависти и слёз.
Значит, иногда фоморы-полукровки всё же становятся парой дракона, всё же получают метки. И конечно же, обязательно это должна быть идеальная Марджана Лофф! Кто же ещё?! Одно-единственное облегчение: по крайней мере, она не оказалась парой Или. Этого я бы точно не вынесла. Глупая, завистливая я…
— Ма шери, ну разве можно звучать так громко, сердито и грустно? Особенно в твоём положении?
— Папа, — у меня задрожали губы. — Я такая… глупая, завистливая и слабая!
Он покачал головой, присел рядом и осторожно погладил перья у меня на щеке.
— К чему это странное самоуничижение, ма шери? Мы оба знаем прекрасно, что это неправда.
Я всхлипнула и прижалась к нему в едином порыве, вдыхая знакомый запах.
— Я чувствую себя именно такой, папа. Слабой, лживой, ни на что не годной. А что хуже того, завистливой и мелочной. Даже музыка не приносит больше того утешения, какое я ищу. Мне мерзко от самой себя…
— Ма шери, — папа Буджо осторожно прижал меня к себе, — любое мыслящее существо подобно мелодии. Оно не может всегда оставаться в одном тоне, в одном звучании — это просто не имеет смысла. Высший звук не имеет смысла без низшего. У всех у нас бывают моменты слабости, тревоги, ревности, когда личный ритм звучит не так, как нам хотелось бы в идеальном представлении о нас самих. Тем не менее, мы не можем быть идеальными. Без несовершенства у нас не было бы музыки.
— Идеальными нет, но…
— Ма шери. За каких-то полгода ты едва не погибла, потеряла всё, взвалила на свои плечи огромную ношу, работала, не переставая. Ты отказалась от своей любви. Ты заперта в своей комнате, как в клетке. Ты ревнуешь. И поверь, это чувства, которые так или иначе знакомы каждому. Да, это пройдёт. Да, завтра или через неделю ты проснёшься и снова поймаешь свою высшую октаву. Но не спеши корить себя за слабость — ты имеешь на неё полное право.