По дороге пронёсся белый автобус с туристами.
– Болельщики, – объяснил дедомраз. – Время соревнований.
– Какие соревнования могут быть в этом странном месте? – подумалось мне вслух.
– Разумеется, по сну, – улыбнулся дедомраз. – На длительность. На точность пробуждения. На самый художественный храп. И ещё приз зрительских симпатий.
22
– Что он ест? – настойчиво спрашивал Женька, дёргая меня за рукав.
Я вздрогнул и оторвался от созерцания сонной равнины.
Оконь тяжело дышал и хватал ртом воздух. Кажется, он пошатывался.
Я смутился и поскорее спрыгнул на землю. Мне было стыдно.
– Прости, – сказал я. – Я совершенно забыл, что он теперь живой. Мне следовало…
– Нет-нет, – решительно помотал головой Женька, – вы не виноваты. Квадрат просто устал и голоден. Но я не знаю, что он ест.
– Я тоже не знаю, – огорчился я. – Но дедомраз наверняка в курсе.
Дедомраз осторожно слез по решётке на белёсую траву. Он молча обошёл оконя и посмотрел на него спереди. Потом обошёл ещё раз и посмотрел сзади.
– Почему все думают, что волшебники всё знают и всё могут? – сказал он. – Вот один мой знакомый джинн, например, умеет только одно. А просят у него всё время совсем другое. Дворцы. Алмазы. Машины. Слонов, гоночных. Или это машины гоночные – а впрочем, неважно.
– И что же он умеет? – рассеянно уточнил я, предлагая оконю поочерёдно то пучок травы, то ветку с серебристо-серыми узкими листиками.
– Маникюрные ножницы, – ответил дедомраз. – Потрясающе удобные и не тупящиеся. Верите ли – за три тысячи лет только один человек заинтересовался его предложением. Остальные просто закупоривали бутылку обратно. Им нужны были слоны.
– Траву я уже давал, – не обращая больше внимания на дедомраза, посетовал Женька. – Не ест. И листья не ест. А больше тут ничего нет.
– Простите, что вмешиваюсь, – внезапно сказал незнакомый голос, – но переживать не стоит. Ваш скакун уже подкрепляется.
– Чем же? – обернулся я в сторону голоса.
– Он ест лунный свет, – объяснил тот. – Окна вообще любят лунный свет. Для них это всё равно что спагетти.
– Вы так хорошо разбираетесь в окнах? – спросил Женька, раздвигая кусты.
– Просто я хорошо разбираюсь в лунах, – ответил незнакомец. – Я ведь ими торгую.
Он сидел на полянке за кустами, подогнув ноги, и закреплял серебряные буквы на табличке. Табличка напоминала те, на которых у нас пишут названия улиц. Буквы и инструменты были разложены рядом на тряпочке.
– Вот, готово, – сказал продавец лун и стал собирать лишние буквы в замшевый мешочек.
«Луна чар» – было написано на табличке.
– Это для колдовской луны, – объяснил он и протянул мне визитную карточку с названием фирмы. – У нас есть разные луны. Для романтиков и влюблённых, для космонавтов, для освещения городов, для устройства затмений. Мы за то, чтобы у каждого была своя луна.