Груша проиграла очередную нотную строку, как вдруг ощутила нечто странное. Она заметила, что князя нет на обычном месте справа от нее. Груша невольно напряглась, почувствовав, что Урусов стоит у нее за спиной. В следующую секунду его сильные горячие ладони властно и в то же время нежно сжали ее плечи. Груша отчетливо ощутила его прерывистое дыхание на своей шее. Ее руки замерли на клавишах на очередном аккорде. Он поласкал пальцами ее плечи, и Груша, как будто окаменев и не смея повернуться, почувствовала, как одна ладонь Константина переместилась на ее ключицу, и он начал ласкать едва выступающую косточку кончиками пальцев.
— Отчего ты так сказочно прекрасна, словно русалка, и так же холодна? — прошептал страстно Урусов уже над ее ушком. В следующий миг его горячие губы прикоснулись к ее обнаженной шее. Груша напряглась всем телом, ощутив неприятное, удушливое чувство омерзения. От Урусова невозможно несло сигарами и выпитым коньяком. Груша попыталась встать, но князь тут же обвил ее плечи рукой, не давая ей подняться на ноги и прижимая девушку к стулу. Другой ладонью он властно обхватил девушку за подбородок и, запрокинув ее голову, наклонился, впившись губами в ее рот. Она немедля попыталась вырваться из капкана сильных рук, но Урусов, не замечая ее сопротивления, начал уже алчно и настойчиво ласкать ее губами. Его рука с ее плеч переместилась вниз, и он, проворно обвив стан девушки, потянул ее вверх и поставил Грушу на ноги, чтобы ему было удобнее. Она уже не на шутку испугалась, ибо никогда Урусов так нагло и дерзко не вел себя, и начала дико биться в его руках, пытаясь высвободить рот из капкана его насилующих губ. Через несколько секунд ей удалось отвернуться, и она взмолилась:
— Прошу вас, не надо…
Уже в который раз за эти невыносимые десять дней, с тех пор как уехала княжна, Груша, желая избежать прикосновения его дерзких рук, которые постоянно задевали ее в попытке приласкать, наблюдала, как горящие темным пламенем серебряные глаза князя из нежно-ласкающих превращаются в холодно-злые. Он резко выпустил ее из рук. Груша, отпрянув, развернулась к нему лицом и затравленно прижалась к роялю.
Константин, насупившись, смотрел на эту непокорную девицу, которая постоянно соблазняла его своими прелестями и так же постоянно отвергала. Ему вдруг захотелось напиться до беспамятства и хоть на какое-то время позабыть об этой обворожительной нимфе.
— Убирайся! — прошипел Урусов.
Груша бегом, спотыкаясь о подол платья, покинула гостиную. Константин с тоской посмотрел ей вслед и пошел на кухню за водкой.